предыдущая

43. Ночь Аглаи

Аглая лежала под тонким одеялом, натянув его до подбородка. За окном большое дерево махало переплетенными ветками. Через них светил фонарь, он был ниже второго этажа старого дома и потому тени от веток ползали по ночному потолку. Всегда по-разному и всегда одинаково. Когда Аглая просыпалась ночью, то ползающие по смутной белизне тени – первое, что входило в открытые глаза. Иногда, лежа с закрытыми глазами, придумывала, – вот откроет и увидит что-то совсем другое. А когда глаза открывались сами, не дожидаясь, пока сон весь утечет в свое сонное царство, шевеление теней само становилось частью сна, что-то рассказывало жестами. Проснувшись, она пыталась вспомнить, что именно, но не могла. Зыбкие картинки касались век, но тут же размывались, исчезали.
Continue reading →

предыдущая

42. Треснувший шар

Мостки под босыми ногами поскрипывали и иногда прогибались. Но Кора наизусть ставила ноги, много набегано ими за время дождей. То зерен выпросить у Теньи, то посмотреть на новорожденного и поздравить, чтоб получить обязательный подарок от охотника, ставшего отцом. Или просто рассказать соседкам о том, что видела и о том, что придумалось, если видела немного. Никто из деревенских не бегал по мосткам так часто, даже дети, тех матери строжат, а Кора сама мать, и вдова – ее строжить некому.
Continue reading →

предыдущая

41. Странные Вещи

Акут уложил ее на мягкую шкуру и отбросил в сторону мокрую тайку, белую, расписанную по краю лесом красных цветом.
– Не на-до…
– Силы твои забрала вода.
– Я буду спать…
– Да. Молчи.
Из сумки на поясе достал мешочек и, погрузив в него руки, вынул их – белыми. При каждом движении с пальцев срывались слабо светящиеся облачка, расплывались в темном сыром воздухе хижины. Дождь снаружи шумел и шлепал. Акут наклонился, положил белые руки ей на лицо, поверх полузакрытых глаз.
– Сухое…
– Камень Айны.
Ладони двигались, осушая влажную кожу, и Найя вздохнула, обмякнув телом на шкуре. Невесомый порошок пах солнцем и немножко школьным окном с яркими стеклами. Май. Звонок. Хлопание сумок о столы.
– Это – мел. Мел?
– Нет этого слова. Камень Айны. Она высушила макушки скал за поворотом реки, когда не могла плакать, навсегда. И камень Айны не берет воду. Он сухой и в дождь.
Continue reading →

предыдущая

40. Озеро

… Во сне. Найя шла, медленно переставляя ноги и боясь открыть рот, чтоб не хлынула в горло вода. Волосы, как чужие, трогали плечи. Руки держала перед собой, как человек, идущий по темной комнате, когда предметы есть только в воспоминаниях и места их в реальности приблизительны. Она помнила размеры площади и знала, что сможет дойти, не пытаясь вдохнуть. И приоткрыла глаза.
Тут не было темноты. Серый переливчатый свет бежал полосами, складывался гармошками, расходился веерами. Но был он… темный, хоть все и видно. Темный, будто она далеко от этого места, далеко в глубину. Найя оторвала взгляд от своих белых рук с растопыренными пальцами. Взбивая ткань, которая лениво надувалась водой и опадала снова, двигались колени. Белые ступни зарывались в лохматую траву, которая становилась все короче.
“Почти середина, тут вытоптано”, – мысль проплыла в голове и Найя посмотрела вперед. Там терялись в полосатом сумраке твердые ноги столбов, подпирающих хижины, и тонкие опоры мостков. “Я дойду”…
Continue reading →

предыдущая

39. Праздник Еэнна – середина дождей

– Вамма… – она смотрела на свет, собранный в ладони. Мягкий, он шевелился, щекотал кожу и вдруг горячел, взблескивая иглами лучей. И приходилось закрывать глаза, чтоб не уколоться. Сладко болело плечо.
– Вамма… – темный воздух колыхался над скомканным светом, уколотый лучами, отпрыгивал в стороны, и тогда звучало дальше и снова:
– Най-я-а…
От прикосновения лучей она открыла глаза. Думала – в темноту, но хижину заливал бледный молочный свет и пробегали по нему тени, когда щели в стенах покрывала темнота.
– Найя…
Акут сидел рядом, свет очерчивал его длинные волосы. На концах шнурка, которым перехвачен лоб, четко виднелись узелки плетения.
Continue reading →

предыдущая

38. Аглая

– …Стервец полосатый! – крик рыжего ввинчивался в ухо, казалось, Степка вот, за стенкой в кухне. Голос был маленьким, как раз по размеру мобильника и Степка потому представился куклой, бегающей по неубранному столу.
Витька заулыбался. Поудобнее перехватил телефон.
– Ты как там? Тина как?
– Да все путем. Гостиницы на одно лицо, на одну, то есть, мебельную морду. Вроде и люксы, Викуся, а никакого дизайна, полировка да хрустальные ведра с цветами.
– Я же не про мебель, Степ.
– И я не про мебель. Я об том, что вроде ездишь-ездишь, а все оказалось одно и то же.
– Жалеешь?
– Не. У нас любовь же.
Continue reading →

предыдущая

37. Рассказы Акута

Время превратилось в воду. Секунды торопились ниткой бусин с угла навеса и исчезали в натекшей лужице у стены. Минуты шлепали тяжелыми каплями с концов опущенных ветвей. Всплескивали часы канувшим в темную воду подгнившим суком или рыбьим хвостом под мостками. И плавно текли дни, как пришедшая в деревню серая река с ее толстой, как одеяло, водой, бывшей теперь – везде.
Найя утром выходила на порог, смотрела на небо, пытаясь найти просветы в тучах, но тучи громоздились клубами и полосами, и, даже, когда приходил ветер, он просто гнал их по небу бесконечным стадом, – вчера от реки в сторону леса, сегодня, – от скал к морю, которое там, в низовьях – должно ведь быть.
Continue reading →

предыдущая

36. Театр

– Ты молодой, тебе перестроиться легче. Пленка тебя не сильно задела, успел поснимать-то на пленку?
Солнце смотрело на крыши и снег съезжал к самому краю, нависая обмякшими языками. Потом падал, валился с шумом, шмякаясь в грязные лужи. Воробьи, чирикая так, что резало уши, плескались, трепеща жесткими крыльями. И, выкупавшись, подскакивали к самым ногам, задирали головы, смотрели нахально черным бисером глаз. Витька крошил и кидал им купленную в киоске булку. Альехо несколько раз подносил камеру к глазу, снимал бурные птичьи драки и стеклянные капли, брызжущие из луж.
– Да не снимал я толком. …У нас в семье фотоаппараты не переводились. У папы, помню, был сначала “Фэд”, “Смену” он мне отдал и снимал “Зенитом”. Когда ушел, то и “Зенит” мне достался. Но я что, ездили с пацанами на мопедах, рыбалка, дальние пляжи. Снимал их только. Палатки, сухарь в зеленых бутылках, потом девчонок, когда уже стали возить с собой. Это же не съемка…
Continue reading →

предыдущая

35. Зелье Коры

– Ты куда?
Оннали остановилась на пороге, держась за притолоку, браслет, сплетенный из цветной травы, съехал ближе к локтю. Повернулась к отцу удивленным лицом. Но ответить не успела.
– Оставь ее, – сказала мать, сидящая у дальней стены над разложенной шкурой. Руки Онны мерно скребли рыхлую после вымачивания мездру и, сдвинув на край горку белесой слизи, женщина поворачивала и стряхивала скребок в старую миску. Иногда ребром ладони отодвигала мышелова, который фыркал и пытался сунуть в миску нос, но тряс головой, отпугнутый резким запахом шкуры.
– Я – отец. Пусть она…
– Оннали идет к сестрам, ночевать. Твоя дочь выросла, Меру, – Онна улыбнулась девочке и кивнула, показывая, что идти можно, – у них теперь свои заботы.
Оннали шагнула за порог.
– Стой! – Меру поднялся с ложа, придерживая неподвижную руку. Пошел к дочери, запахивая на бедрах длинную тайку, – я пойду тоже.
Continue reading →

предыдущая

34. Сны разных людей

Он ступил ногой на сухую глину тропы и придавил, чувствуя, как сперва щекочут, а потом покалывают босую подошву комочки, тут же разваливаясь. Вдавил сильнее, вдохнул и засмеялся от запаха свежих листьев и сладких цветов. Махнул рукой, отгоняя толстого шмеля с синим бархатным брюшком, нечаянно попал прямо по нему и летун, густо прожужжав, свалился в куст на обочине.
– Ноа? Мы снова здесь?
Она оглянулась и Витька еле удержался, чтоб не заорать от радости, глядя на ее смуглое лицо, блеснувшее улыбкой. Идет, показывает себя и улыбается! Ему! Не так, как раньше, когда он шел, уставая не от ходьбы, а от желания заставить ее повернуться, посмотреть на него. Она тогда поворачивалась, но всегда была – не она, другие, – женщины из его прежней жизни.
Но тогда они почти дошли… Он завертел головой, одновременно пытаясь не терять ее взгляда, возвращаясь к нему, а ноги шли и шли, ступая по щекотной глине.
Continue reading →