предыдущая

62. Дерево Варайи

Оннали расчесывала волосы. Грузные тучи выливали последние в этом сезоне дожди и открытую дверь занавешивала частая сетка воды. Девочка сидела на циновке, кинутой в углу на топчан, рука ее поднималась и опускалась, ведя гребень по блестящим гладким волосам. Все темнее становилось за стенами дома и ярче горел огонь в очаге. За плетеным занавесом тихо говорила что-то мать и изредка отрывисто отвечал ей отец. На полу за очагом сидел Мерути, согнувшись так, что видны были только темные взъерошенные волосы и красноватые от огня плечи.
– Мерути, – негромко сказала Оннали, – иди, расчешу тебе голову.
Мальчик, не разгибаясь, отрицательно качнул головой.
– Иди, хватит играть. Завтра пойдем встречать Айну, а ты такой лохматый.
– Не хочу.
– Тогда иди спать.
Continue reading →

предыдущая

61. Ноа Найи

Дождь шел и шел, звуки его давно расслоились, превратившись из монотонности в целый мир. Дождь то шептался сам с собой, а в другой раз вспоминал о листьях и шевелил их, похлопывая крошечными ладошами по их мокрых ладоням. И тогда можно было разобрать, с какой стороны дождь пришел и куда он уходит. Если шепчет меленько, значит, сонный ветер с запада тащит свою вечернюю тучу и первым новый дождь встречают заросли кровянника, стоящие тесной толпой за стеной хижины. А если медленные и плавные шлепки время от времени прерываются шумом стекающей в озеро воды, – это встретили его большие деревья с другой стороны, те, за которыми лежит одеяло вспухшей от воды реки.
Continue reading →

предыдущая

60. Лашатта

– Тута вот сделай полоски, – Мерути пересел с корточек на коленки, вытянул шею, чтобы лучше видеть, как Найя проводит кисточкой по боку глиняного зверя.
– Это кто будет?
– Лошадка.
– Нет такого зверя, – он нахмурил широкие брови, накручивая на кулак край короткой детской тайки.
– А вот и есть, – заспорила Найя. Макнула кисть, сделанную из разбитой на конце ветки, в плошку с белой краской, подумала, держа ее на весу. Улыбнувшись, стала вести вдоль бока белые полосы. Лошадь из рыжей глины, обожженная на очаге, с черными подпалинами на шее и ногах, стала похожа на большую конфету.
– Нету! – Мерути плюхнулся, садясь и вытягивая ноги под занавес бегущих с крыши капель, – отец показал бы мне. А так – нету таких зверей.
– Они не отсюда, – она аккуратно поставила точки-глазки и стала покрывать тонкими полосками рельефную гриву, – помоги лучше. Вот тут сам нарисуй.
– Пф… – мальчик отвернулся презрительно и стал смотреть на серую пелену дождя. Но не выдержал и оглянулся, косясь. Наблюдал, как глиняный зверь становится пестрым.
Continue reading →

предыдущая

59. Змея Найи

Сквозь мрак, тихо покачиваясь, плыли светляки. Найя лежала с широко открытыми глазами. Тело, после близости с ее мужчиной, плыло так же, тихо покачиваясь, и, кажется, улыбалось.
Ее мужчина… Прислушалась к тому, как звучали эти слова. Он и правда – её? Не просто мужчина, лежащий рядом, чья грудь подымается и опускается, шевеля край волчьей шкуры, не мужчина, живущий с ней. Он – её. Наверное, потому и светляки?
Синика сидел посреди хижины и фыркая, поднимал лапу с выпущенными когтями, – ловил. Промахиваясь, совал лапу к морде, лизал, помуркивая. И снова пытался поймать зеленоватые огни, легко уворачивающиеся от веера когтей.
Акут дышал ровно. Иногда подергивалась рука, плечо, и Найя понимала тогда – спит, крепко спит. Подумала с раскаянием, намаялся с ней, жил рядом, разговаривал, учил и приносил еду. А она все это время – боялась и ненавидела.
Continue reading →

предыдущая

58. Любовь Найи

Острые башенки со шпилями, за которые цеплялись крошечные лианы с листьями, почти неразличимыми глазом, протыкали поверхность золотистого сока, мокро поблескивая. Найя приблизила лицо к самому стеклу и всмотрелась. Вход в башенку был увенчан аркой и туда, в глубину, шел пологий подъем, теряясь за поворотом. Без ступенек. Не было окон в стенах, но под самым шпилем – одно, круглое, без переплетов. И так – на всех башенках. А рядом вперемешку – большие и маленькие дома, со ступенечками к дверям. Но рядом со ступенями у многих покатые сходни с серединкой, вогнутой желобом.
За круглым стеклом метнулся свет очага и Найя прикрыла уставшие глаза. Город внутри можно было рассматривать бесконечно, находя все новые детали. У городской стены даже были видны начала широких дорог, терявшихся в изгибе стенок шара.
Заворочался на ложе мастер, простонал что-то во сне. Найя положила шар на лавку, придвинула к самой стене, чтобы не уронить ненароком. Прошла к постели и села на край, разглядывая спящего.
Continue reading →

предыдущая

57. Меру и Тику

Меру пел. Сидел на бугристом полу и не чувствовал, как жерди давят ноги и бедра. Больной рукой, обвязанной полосками лыка, обнимал Тику за скособоченные плечи, в здоровой держал кувшин с оттой. Когда замолкал, чтобы горло немного отдохнуло, становилось слышно через дальний шелест дождя, как потрескивают в отте юркие болотнички. Тику кивал песне, а в паузе поднимал косматую голову и провожал взглядом каждый глоток отты. И снова кивал, когда охотник подсовывал ему ко рту узкое горлышко кувшина, – вытягивая губы, ловил на язык струйку хмельного напитка.
– Не бойся, дружище, я – Меру-охотник, у меня одна здоровая рука, но зато верная, не промахнусь. Открывай только рот.
И Тику послушно открывал рот.
Continue reading →