Вера Петрук. Интервью с писателем Еленой Блонди. Часть 1. Книги. «Лермонтов, Пушкин и Лев Толстой… как витамины для себя-писателя»

Вера Петрук

 

Елена Блонди — человек разносторонний, талантливый и удивительно жизнерадостный. О себе Елена говорит так: «Блондинка форева, писатель, журналист-фрилансер, реставратор ткани и натуральной кожи, люблю шить по собственным идеям». Кратко, лаконично и с юмором. От себя добавлю: писатель, автор книг «Дискотека» (роман в двух книгах), «Княжна» (трилогия), «Сказки леты» (сборник рассказов), «Инга» (роман о любви в двух книгах»), «Татуиро» (трилогия), Дзига (роман), «Легенды света и тьмы» (роман), «Судовая роль, или путешествие Вероники» (юмористический роман), «Ястребиная бухта, или приключения Вероники» (юмористический роман), «Ателье» (роман), а также редактор независимого, литературно-рецензионного портала «Книгозавр», сайтов «Литература Странствий», «Медитативные прогулки», «Татуиро». А еще Елена — прекрасный фотограф. Итак, говорим о книгах, сайтах, путешествиях и фотографии с Еленой Блонди.

Часть 1. Книги. «Лермонтов, Пушкин и Лев Толстой… как витамины для себя-писателя».

Елена, расскажите, что привело вас к писательскому ремеслу?

Сначала мне понадобилась терапия, связанная с внешними событиями, происшедшими в реале. Позже я поняла, что меня с этой дороги не отпустят, как бы фантастически это не прозвучало. Пришлось по ней и идти. С каждым шагом получая ответы на некоторые вопросы, к примеру, для чего же со мной случалось то и это вот…

Правда, не знаю, можно ли сейчас назвать то, чем я занимаюсь, ремеслом. Устоявшееся выражение потеряло точность в новых условиях, мне кажется. Ценность писательской работы для меня еще и в том, что я свободна писать свое, не думая, продаваемо ли оно, и не пытаясь изменить тексты, чтоб стали более продаваемыми. )

Что для вас главное в книге? Идея, человек, конфликт интересов?

В каждом написанном тексте один человек уже есть – автор. Даже в сказке о сверчках. А идея и конфликт считаются и являются необходимыми компонентами литературного произведения. Я когда-то пыталась в споре отстоять «бесконфликтные» варианты, как раз не желая ограничивать себя в литературе некими рамками, пусть даже просторными. Но думаю, я просто неверно трактовала слово «конфликт», если вдуматься, то любой сюжет, даже самый мирный и плавный, уже является конфликтом. Как и вторжение автора в нашу реальность с текстом, которого вчера еще не было, а вот он появился, скажите ему «привет».

Что касается идеи, тут и спорить не о чем. Будет идея, текст имеет шансы стать литературным произведением. Не будет идеи, он не поднимется выше прикола, баек или ужасов нашего городка.

Выходит — важно все.
Continue reading

Евгения Перова. Кот, который был на самом деле

Евгения Перова о романе Елены Блонди “Дзига”


Фото Лены Блонди

Прочла роман Елены Блонди elenablondy “Дзига” - он посвящается “Всем прекрасным зверям и их людям“.
Замечательное посвящение!

А теперь впечатление – давно я такого не писала!

***
Говорят, что, когда российские художники – пансионеры Петербургской Академии художеств – впервые попадали в Италию, они испытывали потрясение и  учились писать заново.  Почему? Да очень просто! Другое небо, другое солнце, другой свет. Все светлое, яркое, пышное, по сравнению с питерским – избыточное! Помните, у Пушкина: “О, наше северное лето – карикатура южных зим!”. А что ж тогда говорить о южном лете?!
Вот и проза керчанки Лены Блонди – такая: южная, яркая, пропитанная морем и степным ветром, ароматами душицы и водорослей, криками чаек и шумом волн. Вкусная проза!
Как пишет Лена: “Тут, в этом городе у моря, вкусно есть, дышать и просто жить“.
Так и в ее прозе – вкусно жить.
Continue reading

Елена Коро. Магия размыкающего петлю времени

(размышления о первой книге Татуиро)

Черный пианист твоих сновидений,
черный человек сквозящим движением
тонких пальцев по клавишам черным
замыкает время петлей Аримана,
мелодия неизбежна, невыносима,
закольцована, снова и снова…
Змеем черным, двойником, черным братом,
приходящим жрецом, маленьким, зрящим,
нежной каплей мгновения размыкает
узы пойманного в ловушку времени…
Что за остров там? В грезе зыбкой
на скалах жрицей мигу внимаешь..

 
Есть древний авестийский миф о сотворении. Создатель Ахурамазда сотворил идеальный мир – Меног, затем по образу и подобию первого сын света создает материальный мир – Гетиг. В новорожденный беззащитный мир врывается сын тьмы Ангро-Магью и нарушает его целостность. Земля и другие творения попадают в петлю Аримана и вращаются в вечном круге воплощений – колесе Шаншары (праобраз Зодиакального круга), которое заставляет разумные существа рождаться вновь и вновь, пока они не пройдут перевоплощения по всем знакам Зодиака.
Continue reading

Днвнк чтн. Миллер, Даррел

Написала несколько слов о Миллере и “Тропике рака”, вот ссылка, а дублировать, наверное, не буду, хотя надо бы, мало ли чего с сайтами случается иногда.
Эх, сама себя напугала, так что придется потом все же продублировать.

Чашка кофе с Еленой Блонди. Генри Миллер и капитан Очевидность

И еще прочитала ночью письма Лоренса Даррела Миллеру и, конечно, это прекрасно, это замечательно и я совершенно соглашусь снова со словами Джеральда, в его статье о своем брате. Где он процитировал восторженную деву, что три часа внимала, а после сказала, да не знаю я, о чем он говорил, но слушать могу бесконечно.

)))

Елена Коро. Хаидэ – степь над морем

Читаю Ленину “Княжну”, очень интересная и своеобразная вещь, о жизни людей и богов – чисто крымская аллюзия, и очень насыщенная вещь: от колорита повседневной жизни чиновника греческого полиса – вот она провинция, греческие колонии, города-полисы на территории современного Крыма – и так тонко в эту жизнь вплетаются тайные чудесные вещи, которыми владеют посвященные, сюжет сплетается с жизнью степной княжны, дочери амазонки и вождя степного племени Зубы Дракона, поняла, что не скифского, – и так это все ощущается зримо, так явственно передаются звуки, запахи крымской степи, переходящей в море, такой интересный быт этого степного племени, где дочь вождя прежде, чем стать женой богатого греческого чиновника, наравне с мальчишками племени проходила воинскую науку – и инициацию в воины. И такая плотная ткань романа – все так насыщенно и разнообразно во всех картинах, каждая картина по максимуму насыщена светом и цветом, запахами, телесностью очень плотной, чувствами, переживаниями героев, еще балдеешь просто от перетекания сюжета – из комнаты в греческом доме – в воспоминания картин детства, взросления в степи, каждый раз будто открываешь дверь в мир героини, то в сцену, когда она открыла своим друзьям стихию моря, обалденно, как они, дети степи, открывают впервые для себя море!
Continue reading

Всякие отзывы на то, что пишу

ко княжне.jpg

Они иногда случаются. И я несколько раз думала, не открыть ли отдельную страницу, на которой эти отзывы собирать со ссылками на источники. Сначала мне показалось это похожим на ситуацию, время от времени нещадно обсмеиваемую самими авторами, о чемодане с газетными вырезками. И я, конечно же, мысль эту от себя прогоняла.
Потом додумалась, что разница есть, и немалая.
Публикация отзывов со ссылкой на автора слов, это такой вид благодарности за отзыв, обыкновенное сетевое спасибо, проявление вежливости. Ведь если человек написал публично, значит, чаще всего, ему будет приятно, что кто-то написанное прочитал. Иначе написал бы в блокноте и спрятал. В стол. Или к примеру – на стенке собственного дома. Задней.
А чем больше мест публикаций, разных, тем больше читателей определенного контента.
Плюс к этому объяснению-оправданию, почему появится страничка с отзывами (если не поленюсь и она появится), есть еще ощущение, что это нормальный такой шаг, вполне верный, во всяком случае точно не кривой, а своим ощущениям я привыкла доверять.

А еще я планирую открыть страницу с миллионом ссылок, опять же, если времени хватит, где буду просто складывать все, что мне пригодились по ходу работы над очередным текстом, без болтовни, просто показать, что искала и читала последовательно, по мере написания.
Мысль об этой странице греет меня больше, хотя для моего пиара и прославления явно нужнее страница с отзывами)))
Но так как я еще не села писать плотно следующий текст, то логичнее успеть сделать что-то близкорубашечное и все же заняться отзывами. Ясное дело, они будут или положительные, или же интересные умные. Обыкновенную ругню, наподобие “чхал я на раманы какихто там бландинок” я собирать не буду).

Дзига кот Дзига человек

я тут ночью от правки совсем была в дыму, но зато поправила и повесила аж 22 главы последнего романа про княжну, на самиздате, как всегда, и на своем сайте Татуиро. Потом вдруг полезла в поиск себя искать, а то спать совсем перестало хотеться, а 4 утра. И вот нашла прекрасный отзыв Дженни Перовой, написанный в июле, а я не знала и даже спасиба не сказала золотой моей Дженни за ее золотые слова о Дзиге. Вот говорю. И на Книгозавр я тоже повесила ее рецензию, пусть будет. Я люблю свою книгу о прекрасном черном котейке, теперь ее любит и Дженни. Это очень хорошо)

Я ее тут отдельным постом повешу.

О любимом. Трилогия Джеймса Хэрриота

Трилогия Джеймса Хэрриота.

Всякий раз, приезжая домой, я знаю, что после первых разговоров, первого домашнего обеда и первых звонков, – подойду к книжному шкафу и достану одну из трех книг Хэрриота. Наугад. Без разницы — первую, третью ли по хронологии событий. Все три читаны множество раз и почти выучены наизусть.
Continue reading

Написала предисловие. И теперь оно в книге Юрия Бригадира

“ПОСМОТРИ НА МИР МЕРТВЫМИ ГЛАЗАМИ”

А Б О Р Т

Читатель не всегда читает то, о чем пишет писатель. Иногда он нанизывает на жесткую нить повествования свои личные переживания и проблемы, ставит себя на место героя, додумывает его, вернее, уже свои мысли. Так бывает, и часто.
Когда читаешь прозу Юрия Бригадира, идентифицировать себя с героями его романов не получается. Потому что отличительная особенность всех его книг — мощная энергетика главного героя. Что бы он ни делал, в какие сюжетные перипетии ни попадал — ощущение от происходящего можно сравнить с потоком, несущимся с горы. Ревет и мчится. Сам-один, но увлекая с собой всех и вся. И читателя тоже.
А ведь читатель чаще имеет дело с авторами, в которых творческое начало подразумевает определенную трепетность и чувствительность. Понимая, что парой гантелей или кольтом настоящей книги не написать, мы автоматически миримся с такой литературной условностью.
Continue reading