24 февраля. Трилогия “Татуиро”, книга первая “Татуиро (homo)”

Была начата в 2006 году, сначала писался небольшой игрушечный рассказ, потом мне стало его маловато и я отпустила текст, пусть пишется, как хочет. Получился роман приблизительно в 10 авторских листов.
Основное место действия – Москва. Средний обычный вполне парень-фотограф вдруг оказывается отягощенным талантом, даром, и книга прослеживает, как развиваются взаимоотношения человека и его дара, очень непростые.
Мистический пласт текста – татуировка в виде змеи, которая и является символом дара. Она теперь навсегда с героем, она ему помогает, но она же и требует совершенного изменения жизни. Все, что случается теперь с Витькой Саенко – его работа, отношения с женщинами, внутренний рост, моральные разборки – уже не является лишь его личным делом или делом социума. Все он вынужден соотносить с тем, что является носителем дара.
Написан роман вполне нормальным, не замороченным языком, и вышла в итоге книга формата “сел-увлекся-прочитал”, по объему ее вполне можно осилить за один раз. В романе есть люди, их работа, любовь и немного секса, оживающая татуировка – то змея, то женщина, мастер мистических татуировок, странные ритуалы, немного самокопаний и философии, и даже убийство.
Роман можно считать фантастическим (кому это удобно), а можно отнести к жанру хоть магического, но – реализма (тот, кто всерьез разговаривает с облаками и деревьями, меня поймет).
Книга писалась два года, закончена в 2008 году, издана в “Шико” в 2010.
Планировала я ограничиться одним романом (который вместо рассказа)), но концовка оказалась открытой и потребовала продолжения…
Авторское примечание: с литературной точки зрения в книге есть кое-какие находки и кое-что достойное моей гордости и внимания, но разумеется, для меня это первый блин, я мирюсь с тем, что он для меня комом, и сейчас я таким языком книгу бы не написала, но что выросло, то выросло, я этой книге благодарна, и в основном как раз за то, что она упорно потащила меня на нужную мне дорогу, не захотев кончаться совсем. Пиши, Лена, сказала мне татуированная чужая змея Ноа, пиши и пиши…

Оглядываясь на себя образца 2006-го

Вдогонку очень косвенная цитата из себя же (благо их у меня – пруды прудить)
“Витька слушал, как Тина называет суммы для него астрономические, кивал. Смотрел на нее. Опять видел снимки. Новые. Усмехнулся. Ей бы не понравились. Металлическая Тина. Не стальная амазонка с обтекаемой сверкающей грудью. Нет – собранная из случайных, найденных на улице, а то и на помойках, шестеренок и изношенных чужих деталек – разных и уже со ржавчинкой.”
Татуиро (homo)

Елена Коро. Магия размыкающего петлю времени

(размышления о первой книге Татуиро)

Черный пианист твоих сновидений,
черный человек сквозящим движением
тонких пальцев по клавишам черным
замыкает время петлей Аримана,
мелодия неизбежна, невыносима,
закольцована, снова и снова…
Змеем черным, двойником, черным братом,
приходящим жрецом, маленьким, зрящим,
нежной каплей мгновения размыкает
узы пойманного в ловушку времени…
Что за остров там? В грезе зыбкой
на скалах жрицей мигу внимаешь..

 
Есть древний авестийский миф о сотворении. Создатель Ахурамазда сотворил идеальный мир – Меног, затем по образу и подобию первого сын света создает материальный мир – Гетиг. В новорожденный беззащитный мир врывается сын тьмы Ангро-Магью и нарушает его целостность. Земля и другие творения попадают в петлю Аримана и вращаются в вечном круге воплощений – колесе Шаншары (праобраз Зодиакального круга), которое заставляет разумные существа рождаться вновь и вновь, пока они не пройдут перевоплощения по всем знакам Зодиака.
Continue reading

Умиление

На сайт татуиро кто-то забрел по запросу в гугле “картины из песка трясешь и рисунок меняеться” – в 23-ю главу Татуиро (homo). Сейчас пойду сама посмотрю, кто ж у меня там трясет песком и меняет рисунки…

Елена Блонди. Между первой и второй книгами “Татуиро”

Я закончила публиковать первую книгу и перехожу ко второй.
Разница между двумя книгами грандиозная. Первая тоньше и легче читается, это вариант “быстрого романа” – сел, открыл и при желании прочитал за один раз, не отрываясь. Она более форматна и менее самостоятельна, чем вторая. В принципе можно сказать, что “Татуиро хомо” – мой первый опыт большого связного сюжетного текста, до нее были рассказы да еще раньше – ностальгическая повесть о девчонках – плавные картинки далекого морского лета.
Continue reading

Татуиро (homo). Глава тридцать первая

Гриб на дереве, изнанка / трутовик

… Шел за ней, не глядя под ноги. Не оступался, будто глаза на коленях и ступнях. Балансировал на скользкой глине, приминал босыми пятками горсточки маленьких круглых листьев, откидывал коленом острую осоку… Смотрел на смуглую спину, как движется мерно, изгибается в такт шагам змея позвоночника. Бедра охвачены куском выгоревшей ткани пальмового волокна. Темные волосы, подобранные высоко, перетянуты полосами коры, крашеными в коричневый и желтый цвета. Выпавшая из прически прядь, отростком лианы, пружиня, вверх-вниз ходит вдоль спины. Хотел ее так, что, казалось, восставшим членом раздвигает протянутые поперек тропы ветви и листья. Кромка ее набедренной повязки покачивалась ниже талии краем воды в прозрачном стакане. Выше-ниже, справа-влево. Мерно работали сильные ноги. Напрягалась мышца голени, отталкиваясь от красной скользкой глины, сверкала и пряталась пятка, и выше боковая поверхность бедра – выдается в сторону и опадает… При каждом шаге. Смотрел на песню идущего тела, на тени, скользящие по мерно работающим мышцам. Хотел…
Continue reading

Татуиро (homo). Глава тридцатая

море, маяк

30

В детстве, и позже, Витьку часто занимал вопрос, как это – увидеть в глазах? Злость или боль, разочарование, любовь… В книгах писано так. Но глаза, одни глаза без выражения лица, без складки на лбу, движения губ, поворота головы? Он раскладывал на коленках большой альбом с репродукциями портретов, пальцами прикрывал нарисованные лица, вглядывался в нарисованные взгляды. Был неуверен, пожимал плечами и вздыхал. Внимательно смотрел, как бабушка, гремя кастрюлей, хмурится после телефонного разговора с мамой, поджимает губы, смотрел на брови домиком, морщинку возле рта, когда подкладывала ему на тарелку еще кусочек тушеного мяса, отрезав от своей порции, и садилась напротив, глядела, как сначала отказываясь, ест. Пытался видеть только глаза… Став постарше, решил, что все это художественные преувеличения, махнул рукой, постановив стать проще и не заморачиваться.
Continue reading

Татуиро (homo). Глава двадцать восьмая

Тростник на закате. (Вспышка) / тест, фуджи

28

Лифт уехал, увозя двоих, и Витька опять слушал, как в коридоре стихают женские восклицания и мужские невнятные речи. Почти как с Сеницким, но совсем по-другому.
Поморщился. Сеницкий… Будто ходят по коже жесткие пальцы, добираются до забытого синяка, и – больно. И нет настроения, улетело, сдуло сквознячком беспокойства.
Кухонная фотосъемка успокоила немного. Крепок, брат, жить буду, подумал о себе Витька, поняв, что острое возмущение ушло, он может думать о другом и лишь, натыкаясь снова и снова, – Сеницкий – морщится. Растерялся, конечно. Как на качелях огромных, что сначала, со свистом в ушах, мощно – вверх, до головокружения и радости близкого неба, а вслед за этим – вниз, так же мощно и безжалостно, с дрожью деревянной доски под ногами, – тащит, а куда сбросит?.. На качелях знал, куда, но и то всякий раз боялся. А здесь…
Continue reading