Так и шло время, текло, все ускоряясь, когда проснулась утром, после быстрого завтрака побежала на работу, поцеловав Данилу в губы, а Патрисия в шелковый затылок. И не останавливалось все три недели, поделенное на отрезки-куски. Кусок в ателье, где шумно и временами весело, а чаще – все со склоненными к машинкам головами, и только согнутые плечи видны. Из примерочной стрекот очередной заказчицы, и Галкин медленный голос. Кусок – в сером свете стылой московской зимы, когда – в магазин и обратно, прижимая к боку пакет с банкой кофе, упаковкой сахара и колбасной нарезки. Еще кусочек – под хруст снега, такого вечного, будто он испокон и навсегда и весны не будет, в темноте, расцвеченной яркими фонарями, а у бока локоть Данилы и у щеки его неторопливые слова о том, как прошел день и что было в нем смешного и грустного.
Continue reading →

В которой Даша получает роскошные подарки, Данила готовится от партизанской войны перейти к боевым действиям, а работа, наконец, превращает невидимые идеи в осязаемое волшебство

- Смотри на себя!
Даша улыбнулась просьбе, почти приказу и послушно уставилась на огромное лицо, изображенное на стене.
- Не поворачивайся. – Данила что-то делал за ее спиной, топал и шуршал, а потом, скрежетнув железом, щелкнул.
- Глаза закрой и руку, дай руку.
Ее рука повисла в воздухе, шевеля пальцами. И схватившись за его, горячую, Даша, натыкаясь на спутника, пошла за ним мелкими шагами.
- Сюда.
Continue reading →

Когда лифт привез их на последний этаж, Даша вышла, что-то говоря, и смолкла, остановившись перед большими дверями. Белую стену, от одного окна до другого, покрывал рисунок. Серые и черные линии, будто огромная гравюра. Высветленное лицо, вернее два лица, перекрывающие друг друга, в сдвоенном изображении. Левое чуть запрокинуто, и глаза смотрят поверх голов, волосы надо лбом уходят назад и падают, небрежно заправленные за уши. И правое лицо, чуть опущенное, так что глаза исподлобья глядят на зрителей.
ТАБИТИ – светлой вязью написано в левом верхнем углу название студии. И, Даша опустила глаза и крепче сжала руку Данилы, – АПИ – черные буквы в правом нижнем.
Continue reading →

В которой труды праведные одних перемежаются с суетой других, модельки снимаются, Элла фонтанирует, а Даша боится…

– Девочки!
Даша поморщилась и застопорила машинку. Алена у гладильной доски с грохотом поставила утюг на металлическую решетку.
– Мне долго ждать? Сейчас будет мозговой штурм!
Настя появилась в дверях и, пользуясь тем, что Элла стоит к ней спиной, закатила глаза. Даша с отвращением пихнула от себя гору синих лоскутов и встала, потягиваясь. Подошла к большому столу. Элла уже склонилась над столешницей, нацелив карандаш на большой лист рисовальной бумаги. Опираясь на сиденье стула коленом, выпятила попу, обтянутую тигровыми лосинами. Острый каблук угрожающе торчал, и Настя обошла стул подальше.
Continue reading →

В мастерской было шумно и Даше на секунду показалось, – ничего не изменилось, в чайном углу сидят Тина с Таней, поедают принесенные пирожные и машут руками, описывая вожделенные обновки. Но, проходя мимо, Настя выразительно закатила глаза, дернув подбородком в угол. Там, оккупировав столик, звенели чашками три девицы, такие же тонкие и донельзя гламурные, как Элла.
Continue reading →

На высоком стуле рядом с главным рабочим столом сидела дева, тонкая и блестящая, в короткой шубке нараспашку. Выставив одну ногу в колготках с переливчатой змейкой узора, вторую устроила на перекладине стула, отчего замшевая мини-юбка до предела открывала худые бедра. Длинными пальцами дева держала клатч и, пощелкивая замочком, холодно рассматривала Дашу из-под черной косой челки. Та, замолчав, остановилась. Огляделась быстро. Миша в углу яростно щелкал ножницами. Алена шипела утюгом, наваливаясь на него худеньким телом. Из раскроечной доносилось шуршание кальки и стук мелка по столу – трудилась Настя.
Continue reading →

В которой приключения трансформируются, но не прекращаются, а Даша, получив правильного мужчину, получает и неожиданный бонус, перейдя в состояние творческого горения, для которого спичкой теперь – все, что вокруг…

Выплывая из сна, спокойного и легкого, как морская вода летним вечером, Даша увидела над собой лицо Данилы. Светлые глаза смотрели серьезно, а, поймав ее взгляд, он улыбнулся. По бокам широкого, искривленного по горбинке носа появились мелкие морщинки, раздались губы, показывая просвет между зубов. Даша вдохнула и улыбнулась в ответ. Вот так глядишь издалека на парней, примеряешь их к себе, а, оказывается, нужно найти по запаху, чтоб, как сейчас – можно было человеком дышать.
Continue reading →

…Что-то важное надо вспомнить. Сон не отпускал, и Даша, беспокойно поворачиваясь, скинула на пол одеяло. Запутываясь в халате, дернула руками тугой ворот. Трудно открыла глаза, и села, прищуриваясь на черную стену, ту, что была усеяна золотыми точками, когда смотрела в первый раз. А сейчас… Она затаила дыхание, глядя, как за огромным, во всю стену, стеклом стоит зарево мегаполиса размытой полосой, сверху придавленное черным небом, а снизу подпираемое темнотой леса. Не стена – окно!
Continue reading →

В которой ночь поет вечные песни, а город показывает огни. А большего тут и не скажешь…

- А на каком мы этаже?
- На двадцатом.
- Ого. Знаешь, мне даже кажется, что дом качается.
Пламя свечи в витом канделябре мигнуло и потускнело. Данила потянулся, съезжая всем корпусом с широкой тахты, зашарил рукой под висящим до пола покрывалом, и вытащив коробку, вынул новую свечу. Запалил от огарка, придавил его сверху белым крученым цилиндром. Даша лежала на середине тахты, держа у скулы примочку. Повернулась на бок, чтоб видеть Данилу, и в глазах отразились огненные точки.
Continue reading →

… в уши толкнулся приглушенный мужской голос и Даша, выплывая из сна, трудно открыла глаза. Смотрела на потолок, не понимая, почему он вдруг так изменился. Вместо белой плоскости с торчащей сбоку никелированной железкой душа, мягко светили в глаза матовые стеклянные квадраты, очерченные темными планками. Она приподняла голову и снова опустила, приминая затылком подушку. И, дернув на себя одеяло, села, оглядываясь.
Continue reading →