На высоком стуле рядом с главным рабочим столом сидела дева, тонкая и блестящая, в короткой шубке нараспашку. Выставив одну ногу в колготках с переливчатой змейкой узора, вторую устроила на перекладине стула, отчего замшевая мини-юбка до предела открывала худые бедра. Длинными пальцами дева держала клатч и, пощелкивая замочком, холодно рассматривала Дашу из-под черной косой челки. Та, замолчав, остановилась. Огляделась быстро. Миша в углу яростно щелкал ножницами. Алена шипела утюгом, наваливаясь на него худеньким телом. Из раскроечной доносилось шуршание кальки и стук мелка по столу – трудилась Настя.

– Здравствуйте, – сказала Даша.
Дева осмотрела цветное пальто, уставилась на короткие шорты, стянутые по бедрам ремешками с блестящими пряжками:
– Это и есть третья швея? Теперь все в сборе?
– Я не швея, – хмуро сказала Даша, – я мастер.
– Да? А я думала, ты из ближайшего борделя нарисовалась. Приватный танец, то се.
– Это шутка была.
– Да? А костюмчик как раз, в тему.
Дева тряхнула тщательно стрижеными в каре гладкими волосами и ехидно улыбнулась.
А Даша рассердилась. Что за фигня, пришла и сидит тут, непонятно кто вообще!
– А вы, собственно, кто будете? – спросила, упирая на слово “вы”, и прошла к раскроечной, чтоб достать из сумки одежду.
Дева положила ногу на ногу.
– А я собственно, ваша новая хозяйка.
Даша замерла в дверях, вопросительно глядя на склоненную над столом Настю. Та посмотрела исподлобья и слегка пожала плечами, продолжая чертить. Треугольный мелок треснул и раскрошился, раскидывая по шерстяному сукну угловатые крошки.
– Так что, попрошу оставить работу, тех, кто работает, конечно. И послушать меня.
– Я только переоденусь…
– Успеешь! Сперва указания!
Алена поставила фыркающий утюг, подошла ближе, вытирая руки. Миша придвинулся бочком, украдкой взглядывая на острое колено новой хозяйки, и сразу же делая безразличное лицо. Настя, отодвинув Дашу, встала в любимой позе, прислоняясь к дверному косяку и сунув в карман передника обе руки.
– Ну? – в голосе девы зазвенели сосульки, – я же сказала – поближе, что мне, кричать на вас?
Настя вздохнула и, подталкивая Дашу, пошла к столу. Встала, положив испачканные мелом руки на спинку пустого стула. Даша, уныло посмотрев на свои баулы, тоже вернулась и села на табурет у швейной машины, не зная, куда деть ноги, вдруг сильно выросшие из коротких шортиков, будто она Алиса и только что наелась волшебного печенья. Новую, неизвестно откуда взявшуюся хозяйку Дашины ноги волновали тоже. Это было видно по выражению лица – будто деву насильно кормили лимонами.
– Зовут меня Элла, при посторонних, пожалуйста, Элла Валентиновна. Галина передала мне большую часть прав, теперь я буду распоряжаться административной работой. А также, имея диплом дизайнера женской одежды, следить за творческим процессом. Ну и, разумеется, решать финансовые вопросы. Что?
Она обернулась к Мише, который вдруг щелкнул большими ножницами.
– Ничего, – поспешно сказал тот, пряча ножницы за спину.
– С сегодняшнего дня все на работу к девяти часам, за опоздание буду штрафовать, вычитая процент из зарплаты. Все клиенты сначала разговаривают со мной, а я распределяю заказы.
Она оглядела Алену, Настю и нахмурилась, рассматривая Дашины плечи, распирающие короткие кожаные рукавчики.
– Одеваться чтоб скромно, по-рабочему. Если кто опаздывает или надо чего, то вот мои телефоны. Сперва спросить, а я уже подумаю.
Раскрыв клатч, Элла царским жестом метнула на стол несколько блестящих карточек. Брезгливо нахмурясь, посмотрела в сторону чайного закутка с его вечным беспорядком.
– Чай-кофе-сигареты по очереди. Клиенты для нас главное. Пусть видят, тут рабочая обстановка, а не какой-то (она снова демонстративно оглядела Дашу) бардак. Все понятно?
Народ, внимая, покивал головами. Даша сказала:
– Да переоденусь я сейчас. У меня в сумке одежда, рабочая.
– Я надеюсь, – кисло процедила Элла (при посторонних Валентиновна), – а это похабное тряпье откуда на тебе?
– Это из шоу-рума Талашовой, – честно ответила Даша, – из последней коллекции.
Элла мигнула. Снова рассмотрела черную кожу и поскрипывающие ремешки, уже внимательнее.
– Неплохо, неплохо. Я талашовские коллекции уважаю. Но все же стиль у нее, – она пошевелила в воздухе пальцами, увенчанными квадратными акриловыми ногтями, – как по моему мнению, безвкусный. Галина рассказывала, вы готовите коллекции на весенний показ? Теперь, когда я тут, реально суперские вещи сделаем!
Даша страдальчески улыбнулась. Переливающиеся колготки, юбка в леопардовых пятнах, пуховая кофточка, вышитая яркими перьями. Так в Южноморске одевались жены загранщиков, напяливая на себя привезенные с турецких базаров вещи. А тут, поди ж ты, наверняка, вся в модных брендах. Интересно, слово “сбрендил” связано со словом “бренд”?
– Я тебя спрашиваю. Как там? Даша? Даша!
– А?
– Почему твои сумки находится в помещении ателье? Камера хранения, что ли?
Пока Даша размышляла об однокоренных словах, все разбрелись по рабочим местам, а Элла (при посторонних Валентиновна) стояла в раскроечной над Дашиными баулами.
– Я… Я переезжаю. Сегодня их заберу.
– Уж будь любезна. Да, сбегай за кофе, робусты купи, и сливок обезжиренных.
Скидывая шубку, Элла проплыла в холл, скрипнула ящиком стола, зашуршала бумагами. Как только она скрылась из виду, все бросили работу, вопросительно уставившись друг на друга.
– Да что там, – шепотом сказала Аленка, подойдя к Даше, – работать все равно надо. А ты, когда пойдешь в магазин…
– Не пойду, – мрачно отозвалась та.
– Иди, – прошипел Миша, – Галке позвонишь, спросишь, это чего происходит?
Даша кивнула и побежала переодеваться. Заодно спрятала в пакет горшок Патрисия и кулек с опилками.
Элла, сидя за Галкиным столом, с умным видом изучала журнал. Тыкая пальцем в записи, спросила:
– Это вот что? Написано «Е.П. – для секс-игрищ»…
– Это…заказ такой. Борода и, и – кокошник. Уже отшит. А новый, в работе – две кожаные набедренные повязки, – ответила Даша.
– Написано “заказ Лесиной”. Это ты Лесина?
– Я.
– Отлично. Я позвоню твоему ЕП, переназначу сроки. А ты сядешь отшивать массовочку. Форменные платья, для элитной школы, у моих подруг там учатся девочки. Вот тебе деньги на кофе. И не забудь, сливки только обезжиренные.

На улице Даша, пожимаясь от мороза, побежала, на ходу вынимая из кармана телефон. Пусть бы Галка уже оклемалась немножко и объяснила, что за фигня происходит. Жаль, конечно, что приходится ее дергать, больную…
Массовочка, значит. Даша знала, как Галка относится к массовке – партиям одинаковых вещей, на которых так хорошо зарабатывали в швейных мастерских. Очень плохо относится. В самом начале работы, когда Даша, как и каждый новичок, жаждала все проблемы навскидку решить, она, не видя в массовке ничего криминального, попыталась убедить Галку, что это и неплохо. Посадить несколько девочек и пусть себе строчат как роботы, одна рукавчики, другая подолы. Но Галка, глянув с презрением, сказала, как отрезала – никогда массовкой заниматься не будем! Завалит она нас и сожрет. И добавила, в ответ на Дашины возражения, – мало понимаешь, работай, увидишь сама.
Работая, Даша со стыдом призналась себе, и правда, понимала она поначалу немного. Массовка хорошо шилась там, где не трое мастеров трудились, каждый в своем стиле, со своими заказчиками, а в больших ателье, где можно было отдельный, пусть и небольшой цех держать, и отдельно насчет заказов и продаж договариваться. На главное было в другом. Массовка скучна, а жизнь коротка, поняла Даша, мучаясь с очередным уникальным заказом. И надо выбрать: или скучные деньги или Ефросиний с кожаными набедренными повязками, что уже стали веселой легендой.

- Але, – раздался в ухе медленный Галкин голос.
– Галя! Как я рада тебя слышать! Ты как?
– Нормально, Даш. Завтра еще полежу, дома. А послезавтра приду. Врач сказал, по пять часов в день работать, не больше, – Галка засмеялась, – в клинике телефон отобрали. А мой масончик удрал от жены и принес, знаешь какой букет? Еле на тумбочке поместился. Потом спел под окном серенаду, прикинь. Его со двора прогнали. Я бы и сама прогнала, не Паваротти.
– А к нам какая-то Элла пришла, – Даша перехватила телефон и, зацепив с магазинной полки пакет сливок, вертела, читая состав, – а еще нас обворовали.
– Ты не волнуйся. Там же брак один был.
– То понятно. А с Эллой что?
Помолчав, Галка нехотя ответила:
– Как думаешь, с чего я вам зарплату выдала? И витрина. Заплатила все, что положено пожарникам и прочим. Элка со мной училась, сейчас замужем, ну очень замужем. И скучно ей. Вот муж ей игрушечку и купил. Нас всех. Вместе с вывеской и документами. Не было у меня выхода, Даш, пришлось взять в долю.
– Ох…
– Зато я купила ткани на коллекции. Так что, на показе мы будем.
– Угу. Если успеем чего сшить, – уныло отозвалась Даша и сунула деньги кассирше, – с праздником.
– Не язви.
– Это я кофе покупаю. Элла Валентиновна приказали-с, – горестно наябедничала Даша, – а еще буду шить массовку.
– Здрасте, – в голосе Галки появилась растерянная злость, – какую массовку?
– Школьную форму.
В трубке наступила тишина. И, когда Даша, прижимая телефон к вспотевшему уху, выбежала на улицу, Галка сказала устало:
– И что будем делать?
Даша быстро шла, размахивая магазинным пакетом. Сапожки оскальзывались на затертом до мыльного блеска снегу. Злилась на жизнь, на Эллу и заодно на Галку. И тут же раскаивалась, думая о больнице, где той пришлось провести Новый Год. Ну и праздничек получился!
– Галя! Я тебе расскажу про свой Новый Год, умрешь. Понарошку, конечно, умрешь. Но! Я что поняла – мне теперь ничего не страшно. И мы выкрутимся!
– Ну и классно, – голос в трубке повеселел.

Продолжение следует…