14.1
И снова, так же, как виделось ей в мыслях, она, стоя на коленях возле постели, вытирала губкой кровь, стараясь не тревожить рану. Только слез не было, потому что вокруг тенями суетились рабыни, – высокая Анатея, откидывая за спину длинную косу, летала= от ложа к жаровне: повинуясь быстрым приказаниям Фитии, приносила чашку с отваром, забирала большую миску, наполненную мутной от крови водой.
Continue reading
13.4
Ветер свистел под потолком, раздувая оконные шторы. Трещали факелы и один, вспыхнув, рассыпал искры над головами гостей. Те, зашевелившись, вскрикивали удивленно и с восхищением. Поднимали руки в приветствиях. Но смотрели со страхом, отводя глаза, когда взгляд Хаидэ скользил по их лицам.
Continue reading
Сердце Хаидэ неровно и сильно стучало. Она подняла непослушную руку, ударившись ею о собственную щеку. Рассмеялась. Ей танцевать? После того, что совершила тут Маура? И обводя глазами постепенно стихающих мужчин, увидела у колонны неподвижную фигуру, лицом прижатую к согнутому у стены локтю. Вот он, жрец из Египта, на поиски которого она кинулась из спальни. Но теперь ей было все равно. Она проиграла, не вступив в соревнования. И это ей было все равно.
Но посреди душевно сумятицы снова пришла медленная мысль, сама по себе. И, проплывая, дала себя подумать. «Он не поддался волшебству, единственный тут» и это было как внезапный легкий дождь, после тяжелой жары.
Continue reading
Лев стоял у дальнего края загородки, обводя толпу черными глазами и мотая сильным хвостом, по которому от каждого удара о землю пробегали красные искры.
Он был раздражен и зол. Это был очень большой лев, под гладкой серой шкурой перекатывались клубки мышц, а на искореженной в драках морде вздергивались веера длинных усов.
Continue reading
13.2
Резкий хлопок заставил взгляд метнуться вправо. Там, у тяжелой шторы стоял Даориций и широкие рукава, вышитые золотой вязью опустившись, открывали сожженные солнцем руки, почти черные в свете факелов и светильников. После короткой тишины второй хлопок раздался почти из-за спины, и туда Хаидэ уже не стала смотреть. Звуки множились, наскакивали друг на друга и, посуетившись вразнобой, выстроились в мерное хлопанье: мужчины, раскачиваясь, резко сводили ладони, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Мелькнуло слева темное пятно, и чернокожая женщина, плавно ступая в такт хлопкам, вышла вперед, загородив собой хозяйку дома. Развела руки и вдруг, не дожидаясь музыки, кинулась вперед, будто нырнула в тяжелую мутную воду, полную ночного света, крепких запахов и мужских взглядом.
Continue reading
13.1
«Мать всех трав и дочь облаков, щеки твои светом ночи укрыты и только глаза, как черные рыбы блестят. Брови свои изогнув, смотришь мне в сердце. Колосьев сестра, молния тучи, с локтями из острого света, рот открывая, дышишь полынью. Дочь неба ночного, черного неба, и для тебя в нем протянута света дорога, из звезд. Ноги босые твои чутки и быстры, как ловкие мыши степные и каждый палец светом наполнен. Колени твои, темная женщина ночи, как змей черепа, осенью сточены долгим дождем. Дай мне увидеть бедра твои, пока ты, руками подняв полные груди, взглядом сосков дразнишь меня, из которых впору звездам пить молоко. Дай мне вдохнуть запах, что носишь с собой, ото всех укрывая. Живот твой – луна, плечи – оглаженный ветром краешек скал поднебесных. А шея ровнее дыма столба, что в пустоту, поднимаясь, уходит, но стоит позвать, чуть изгибается. Нет тебя лучше. Ахатта. Мира большая змея, голос степи, запах грозы и в ладонях зерно. Ахатта……»
Continue reading
12.5
Хаидэ пересела поближе к ручью, вытянула босую ногу, поболтала в холодной воде. Лед! Уперла пятку в песок, обирая с пальцев мокрые прозрачные лепестки.
Стыдно вспоминать, как она тогда раскричалась. Руками размахивала, смеялась злым смехом. На Крючка напустилась, обвиняя в предательстве. Крючок побледнела, потом красной вся стала, а после глаза подняла на подругу и – улыбнулась. Рыкнул в сердце Хаидэ зверь-ярость, взрыл землю кривыми когтями, закапала с клыков кипящая слюна. И так был огромен, что она испугалась – удержит ли? Отвернула Брата и унеслась в степь одна, до поздней ночи.
Continue reading
12.4
Пропела над прозрачной водой пестрая птица-воденица, сверкнула красным крылом и кинулась грудью, расплескивая свое отражение. Взлетела, держа в кривом клюве мокрую рыбку. Хаидэ проводила ее глазами и попробовала спеть так же, кликнула высоким голосом, так чтоб в конце захрипело. И засмеялась, увидев в воде отражение высокой шапки воина, что стерег ее у ручья. Видно, не по-птичьи прокричала, вот страж и забеспокоился. Обернувшись, помахала рукой, и меховой колпак скрылся за изъеденной ветром скалой. Она поджала ноги и обхватив из руками, положила подбородок на колени. Через рассыпанные по спине волосы припекало летнее уже солнце. А прошедший год протекал в голове, как вода ручья, показывал свои картинки.
Continue reading
Хаидэ сидела на маленьком песчаном пляжике, с обеих сторон закрытом корявыми валунами. Покусывая прядь, следила, как ручей уносит белые лодочки лепестков. Маленькие, нежные. Выше по течению доцветали сливовые деревья. Жарко, все пропитано медовым запахом. Скоро там, где были белые лепестки, останутся зеленые головки завязей, почти невидные среди яркой листвы. Белые сливы станут зелеными. Это значит, что кончается время расцветания и приходит время материнства. Весна кончается.
Continue reading
11.4
Теренций, набычившись, тяжело смотрел на жену. Она сделала шаг вперед, еще один и, подойдя к одному из гостей, почти прижалась к нему грудью, укрытой тонким льном. И отступила, когда его грудь поднялась от хриплого вздоха. Оглянулась на других, стоящих в завистливом ожидании. Рассмеялась и смех ее был как звон ломающихся ледышек на зимнем ручье.
Continue reading