Упираясь ладонями в пластик бардачка, Ника качнулась вперед, жадно глядя на выплывающий из темноты дом. Ни одного светлого окна, закрытые ворота. Джип встал, и Токай, не давая ей опомниться, длинно нажал на клаксон, тревожа глухую ночную степь.
Выскакивая из машины, Ника успела мельком разозлиться испуганно – вот сейчас Фотий выскочит навстречу, замрет черной высокой тенью и тяжело спросит – а это еще кто? И надо будет объяснять, оправдываться за то, чего не было…
Но ответом длинному гудку стояла вокруг тишина. И только тусклая лампочка под козырьком малого дома бросала на железные прутья навершия ворот слабенький свет. Ника подергала железную ручку. Задрала голову, вспоминая, а где ее собственный тяжелый ключ, которым так редко пользовалась, ведь в доме всегда кто-то был. Ну да, остался в рабочей штормовке на вешалке внутри.
- Подсадить? – спросил Токай. Он стоял, прислонясь к машине, сунув руки в карманы расстегнутой кожанки. В треугольном вырезе свитера белела открытая шея. Жаркий, не мерзнет. И улыбается с интересом.
Continue reading →

«Джамайка» открывала и закрывала двери, выпуская в снежную темноту порции света, обрывки музыки, смеха и невнятного шума, и казалось, это больное сердце, бьется неровно. Тина, кутаясь в длинный полушубок, отнимала руку, к которой припадал ее новый поклонник, смеясь, пыталась надеть перчатку, но мужчина снова забирал ее ладонь, прижимая к распахнутой куртке. Ника непослушными пальцами застегнула пуховик, накидывая капюшон.
- Где Васька? Куда ее унесло?
Двери открылись, освещая плечи Тины, меховую шапку, чуть сбитую набок. Закрылись снова, отрезая шум от уличной тишины.
- Оставьте, Миша, хватит. Никаких нумеров, смеетесь что ли? Утром вам станет стыдно.
Ангел мой Мишенька, вспомнила Ника библиотеку и воздушные поцелуи. Отошла на пару шагов, давай Тине попрощаться с очередным ангелом.
Continue reading →

Тина сидела красиво, как на картинке. Стройная нога в тугом чулке вытянута чуть вперед, а вторая – пряменько у ножки стула. Бедра обтянуты узкой юбкой, в вырезе темно-синей блузки – ложбинка с золотой цепочкой. Рыжие волосы убраны со лба пышной волной. Ника скрестила ноги под стулом и поежилась. При взгляде на поблескивающие колени подруги стало еще холоднее. В большом полупустом ресторанном зале гулко отдавались шаги, скрежет стульев, кашель и разрозненные разговоры. Иногда кто-то смеялся, но смех угасал, будто озябнув и сворачиваясь в невидный клубочек.
На пустой эстраде щелкнуло, взвыло, из черных высоких колонок запела жаркая бразильянка, покачивая прохладный воздух непонятными словами. Ника вытянула шею – за одной из колонок торчал неприметный паренек, крутил ручки на магнитофоне. Из-за столиков выбирались люди, покручивая бедрами, шествовали на танцпол, прихватывали друг друга за бока.
- Мерзну, – пожаловалась Ника, натягивая рукава пухового свитерка на озябшие кисти рук, – да где там Васька уже?
- Пляшет, – улыбнулась Тина.
Васька и правда, по пути из туалета застряла за черными колонками, крутила попой, счастливо смеясь крупному дядечке в коробчатом пиджаке, а тот, поднимая и опуская плечи, крепко держал ее за круглые бедра, дергался сам, пытаясь изобразить знойную ламбаду.
Continue reading →

Где-то там, в большом мире жизнь металась, меняясь, и перемены долетали в Ястребиную бухту, как дикие волны, что, швыряя себя на старые скалы, заливают их сверкающей пеной, расшибаются брызгами и, стекая обратно, оставляют на камне темные мокрые пятна и опасные трещины. В старом телевизоре беспрерывно вещали политики, менялись аккуратные лица журналистов, что с аккуратными улыбками рассказывали о страшных вещах – захватах телестудий, беспорядках, чудовищных, а до того тайных событиях…
Ника пугалась, стараясь не думать о том, куда это может все привести. Попадая в поселок, уныло слушала, как в магазине мужики яростно спорят то о разделе государства, то об его объединении. Рассматривая полки, читала новые ценники, что менялись чуть ли не каждый день.
Continue reading →

Март шел по-над морем, меряя степь неровными медленными шагами. Никуда не торопился, замирал, останавливая время и злорадно ухмыляясь из-под насупленных холодных бровей. А то, вдруг раздобрившись, светил солнышком, но только Ника с надеждой запихивала в карманы куртки вязаные перчатки – снова щерил ледяные зубы, кидал в лицо горстями стылый ветер, который, казалось, воет насмешкой в озябшие уши – не будет вам весны, не придет!
Кроме неприятного марта, который виделся Нике одетым в ношеные лохмотья стариком, ничего в Ястребиной бухте особенного не происходило. Да и старик-март не скажешь, что происходит, сердито думала она, напяливая надоевшие перчатки. Хорошо, работы полно, хотя, говоря слова и думая мысли о том, что к сезону надо успеть как можно больше, она уже в наступление горячего летнего сезона не верила. Откуда бы ему взяться тут, в насквозь промерзшей степи, раскинутой над свинцовым морем, как старый дырявый платок.
Continue reading →

Иногда Ника боялась, вдруг случится что-то, из-за чего она перестанет любить Ястребиную бухту, место, где ей жить свою новую жизнь, о которой мечталось. Каждая женщина немного предвидит будущее, а женщина, которая задумывается о жизни, делает это умение сильнее и чище. Но такая думает и дальше, если есть в ней женская мудрость. Свою жизнь надо прожить, никто за тебя этого не сделает, так рассудила когда-то Ника и делала из этого всякие выводы. Может быть странные, которые мужчины по своей привычке быть всяко умнее и дальновиднее, с умилением принимают за женскую непоследовательность и наивность. Но тем и отличается женские видение судьбы, вернее, интуитивное предвидение, что оно чистой логике не подлежит и не нуждается в объяснениях. К чему объяснять словами то, что есть и что и так понятно, думала Ника.
Continue reading →

Глава 4

Среди ночи Нике приснилось, что они с Ласочкой сидят за столиком в каком-то до безобразия шикарном ресторане, смеются, поглядывая по сторонам. По голой спине, обрамленной тонким шелком вечернего платья, ползают мужские взгляды, как толстые ленивые мухи. Щекотно и немного противно, но – приятно. Ласочка поднимает бокал, колышется вязкая темная жидкость, пахнущая горячей степной травой и перебродившим черным виноградом. Щурит серые глаза и, поводя белыми антеннами усов, морщит розовый носик, а ушки треугольно сторожат шум и далекий смех. Рука с алым маникюром превращается в маленькую лапку, но коготки, обхватившие стеклянную ножку, остаются угрожающе красными, будто они в крови.
Continue reading →

Иногда Нике становилось стыдно за свой аппетит, а еще – за умение спать крепко и безмятежно – если утром никуда не нужно ехать. По мнению мамы Ника росла девочкой слабенькой и в целом ни на что не годященькой. Нина Петровна часто вздыхала, прижимая руки к мягкой груди и глядя на дочь с унизительной жалостью. А Ника, во время очередного гриппа или ангины, мрачно поедая принесенные мамой апельсинки и бутербродики с ветчиной, с раскаянием размышляла о том, вот и еще признак ее полной ненастоящести, нет, чтоб лежать и охать, оказываясь от вкусного, как подобает настоящей женщине.
Став взрослой, вдруг выяснила, упрямый организм давно взял на себя заботу о ее здоровье, сам понимал, чего и когда хотеть. И не давал ослабеть или вот даже не выспаться. Тогда, с юмором вздохнув, Ника организму подчинилась.
Continue reading →

ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ
Роман

Посвящается Елене Гном-а-лле

Глава 1

А вечер был так невероятно красив, что Ника, глядя на разноцветные облака, переползающие через спины друга друга, сразу решила – что-то случится, и скорее всего не очень хорошее. Уж слишком насыщенной была синева и багровость, слишком много тревоги в распластанных поверх цветной крутизны серых облачных покрывалах. Потому, когда вернувшись из степи, она, стряхивая с холодных волос капюшон, услышала шум в доме, всхлипывания и невнятный торопливый говор, то даже не удивилась, только в сердце ударила тревога. Не разуваясь, дернула тугую дверь, быстро вошла, сразу стараясь увидеть и понять. Подбежала к Марьяне, опускаясь перед ней на колени и бережно берясь за неловко протянутую ногу в разорванной штанине.
- Похоже, сломала, – отрывисто сказал Фотий, который только что был у дивана и вдруг оказался в маленькой прихожей; застегивая куртку, шарил на полке, доставая ключи, – звони Пашке, закройся, никому не открывай, поняла?
Continue reading →