Черновики.
Ветер с луны, была когда-то такая песня, пел ее кто-то взрослый, уверенным эстрадным голосом, и были там, среди обычных кокетливых строчек про любовь и девушек, пара совершенно ошеломительных, жутковатых, про синие дороги, по которым бродит слетевший с луны ветер, ночами, меняя все внутри тех, кто попал в него.
Маленькая Кира так ясно представляла себе эти пустые, залитые голубоватым светом дороги, полные странного ветра, умеющего менять, что ей становилось страшно и прекрасно одновременно. Она боялась оказаться там, и хотела оказаться.
- Вот, – сказала себе шепотом, оставляя на столике открытый ноут и поднимаясь. А в голове память повторяла следом за певцом: ‘ветер с луны, что ты делаешь, ветер с луны?’. Будто и он упоительно ужаснулся сказочному могуществу, летящему из ночного космоса.

Кира смяла фантик и сунула его в карман ветровки. Рассеянно скользя взглядом по старым и новым надписям, поворачивалась, чтоб прочитать их все. И снова замерла, сжимая в кармане руку в кулак. Сердце заныло.
МОЯ ДЕВОЧКА – сообщали острые буквы на закопченной стене, выше уровня глаз стоящего человека.
Мало ли, попробовала уговорить себя Кира, напряженно разглядывая острые очертания высоких букв, такие знакомые – по надписи на бетонной ограде старой лестницы.
Эти два слова были оставлены слева от проема и последняя буква А обрывалась, недописанная, как раз над линией выхода в соседний купол.
Там ничего нет, беспомощно сказала себе Кира, вытаскивая из кармана стиснутый кулак, да глупости, если бы дырка, понятно, но стена над проемом гладкая, он дописал бы тут. Не на другой стороне.
- Он? – спросило вдруг эхо в ответ на шуршание куртки, уточняя, и заговорило быстро, уже уверенно, – он-н, он-он, он!..
- Нет, – голос Киры возвысился и сорвался, она глотнула и повторила, – нет!
И замолчала, слушая. Но эхо, увлекшись предыдущим словом, кажется не обратило внимания на ее протест. Или Кира временно оглохла от волнения, так бывает, вроде и говоришь, а не слышишь, что именно.
Она встала, машинально проводя руками по куртке, оглянулась на свой рюкзачок, он казался терпеливым котом, а больше ей не у кого было просить молчаливой поддержки. И ватными шагами двинулась к надписи, глядя испуганно, будто боялась, буквы прыгнут и нападут, целя в шею и лицо острыми концами.