- Нашел. Выпей две сразу, да? Чаю хочешь? Или яичницу? Вот же. А я думаю, собака тебя покусала, что ли, бешеная. Откуда я знал, ну лежишь, может думаю, захотела полежать. Чего смеешься? Не-не, ты смейся давай.
- Ага. Захотела полежать, и поорать на тебя. Чисто просто так. От дурной головы. Я совсем дура, по-твоему?
- Была б умная, сказала бы сразу. Про ногу. А то вопишь, собирай манатки и уебуй отсюда говнюк и ключ мне верни.
- Что? – Кира от возмущения пролила на себя воду, – я не говорила такого! Ты придумал!
- Говорила. Не помнишь уже. Ну то ясно, не девочка ж. Память плохая.
Continue reading →

ЕЛЕНА БЛОНДИ

ПРОГУЛКА

Роман

Очень короткое предисловие

Сначала тут было очень длинное предисловие, я его убрала, оставив только последнюю фразу эпиграфом к роману. И еще я подумала, кроме деления на главы, пусть остается датировка написания самого текста

20.04.16

…если мне суждено жить еще где-то, я бы попробовала, главное, пусть это будет место, выбранное мной, а не вынужденное переселение в ненужные мне места. Жить надо там, где тебе чудесно, так же, как жить нужно с тем, кого любишь

Глава 1

24.04.16

Кира жила одна и ей это нравилось. Утром, просыпаясь и глядя в потолок, исполосованный спрятанным за бежевыми шторами солнцем, она проверяла, нет ли того самого одиночества, о котором писали и предупреждали, вот набежит и схватит, и не к кому голову приклонить, прижаться, жалуясь и набираясь сил. Стряхивая легкое одеяло с ног, вытягивала, напрягая до сладкой боли в пальцах. Одну, потом другую. Потягивалась, раскидывая руки на всю широкую кровать, и зевая, вкусно, во весь рот, снова убеждалась – нет его. Да и какое одиночество может быть теперь, если любой диалог на расстоянии этой самой вытянутой руки, под теплой крышкой чутко спящего ноутбука. И не просто легкие слова ни о чем, абы с кем. А – хорошие, настоящие, разговор с друзьями, проверенными временем. Некоторых она никогда не встречала вживую, но разве человек становится хуже от того, что отвечает на утреннее «привет, ты там как?» тоже не одеваясь, а может быть, еще не ложась.
А если не хочется поутру говорить свои приветы, она может их и не говорить, ведь так? Возможно, когда-нибудь, позже, а может быть, совсем скоро, все поменяется, думала Кира, не открывая ноут, потому что не хотелось сегодня даже виртуальных бесед. Не юная глупая дурочка, полагать что-то устоявшееся в жизни – вечным. И перемены нужно будет принять, если они неизбежны. Без жалоб и испорченного настроения.
Continue reading →

черновики.
Кира дернулась, оглянуться, ощущая себя разрезанной пополам временной границей. Будто лицо и вся передняя часть с рукой, опущенной под тяжестью портфеля, принадлежали прежней Кире, совсем еще девочке, что вернулась из школы. А другая рука, вцепившаяся в дверную ручку, спина и джинсовая задница, затылок с подколотыми длинными волосами – Кире нынешней, только что кивающей соседке.
- Олечка, у меня там кипит, – морщась, прервала собеседницу мама. И, быстро попрощавшись, соскочила с тумбы, легко, как девочка. Так же быстро снимая с головы железочки бигуди, разглядывала в полутемном зеркале блестящее от крема лицо.
- Ты чего растрепалась вся? Гнался кто-то? Эта Оля, вечно звонит, когда я занята. Руки вымой, ну почему я должна напоминать все время? Там каша и мясо в чугунке. Я скоро ухожу, у тети Веры родня приехала, надо повидаться. Ты, конечно же, не пойдешь? Тетя Вера обижается.
- Нет, – отозвалась Кира уже из комнаты, бережно, как стеклянный, ставя на диван потертый портфель и рассматривая свою руку, как чужую. Сознание мучительно расслоилось, и одна его часть, та, сильная, которая хранила Киру от воспоминаний о прошлом, неумолимо утекала, истаивала, уходя за спину, как вода стекает с плеч по бедрам и коленям, потом щекочет ступни, и вот ее уже нет, остались капли на быстро высыхающей горячей коже. Не высохла одна капля, засела в мозгу, беспомощная, годная лишь на то, чтоб отражать происходящее, которое из забытого прошлого стало вдруг реальным настоящим. Отражать, но не влиять и даже не комментировать, помогая заново пережить. Лежала, влажно переливаясь, где-то за лбом, в центре головы, еле слышно напоминая Кире – ты выживешь.
Выживу?
Страх заданного самой себе вопроса стал последней репликой диалога Киры и Киры. После него она осталась одна.

(последняя фраза написана криво, хотя смысл хотелось обозначить именно этот. Не слово было репликой, а страх, прозвучавший в мысленном, несказанном звуками слове. Потом еще покручу фразу)

“Прогулка”

Черновики.
Ветер с луны, была когда-то такая песня, пел ее кто-то взрослый, уверенным эстрадным голосом, и были там, среди обычных кокетливых строчек про любовь и девушек, пара совершенно ошеломительных, жутковатых, про синие дороги, по которым бродит слетевший с луны ветер, ночами, меняя все внутри тех, кто попал в него.
Маленькая Кира так ясно представляла себе эти пустые, залитые голубоватым светом дороги, полные странного ветра, умеющего менять, что ей становилось страшно и прекрасно одновременно. Она боялась оказаться там, и хотела оказаться.
- Вот, – сказала себе шепотом, оставляя на столике открытый ноут и поднимаясь. А в голове память повторяла следом за певцом: ‘ветер с луны, что ты делаешь, ветер с луны?’. Будто и он упоительно ужаснулся сказочному могуществу, летящему из ночного космоса.

Кира смяла фантик и сунула его в карман ветровки. Рассеянно скользя взглядом по старым и новым надписям, поворачивалась, чтоб прочитать их все. И снова замерла, сжимая в кармане руку в кулак. Сердце заныло.
МОЯ ДЕВОЧКА – сообщали острые буквы на закопченной стене, выше уровня глаз стоящего человека.
Мало ли, попробовала уговорить себя Кира, напряженно разглядывая острые очертания высоких букв, такие знакомые – по надписи на бетонной ограде старой лестницы.
Эти два слова были оставлены слева от проема и последняя буква А обрывалась, недописанная, как раз над линией выхода в соседний купол.
Там ничего нет, беспомощно сказала себе Кира, вытаскивая из кармана стиснутый кулак, да глупости, если бы дырка, понятно, но стена над проемом гладкая, он дописал бы тут. Не на другой стороне.
- Он? – спросило вдруг эхо в ответ на шуршание куртки, уточняя, и заговорило быстро, уже уверенно, – он-н, он-он, он!..
- Нет, – голос Киры возвысился и сорвался, она глотнула и повторила, – нет!
И замолчала, слушая. Но эхо, увлекшись предыдущим словом, кажется не обратило внимания на ее протест. Или Кира временно оглохла от волнения, так бывает, вроде и говоришь, а не слышишь, что именно.
Она встала, машинально проводя руками по куртке, оглянулась на свой рюкзачок, он казался терпеливым котом, а больше ей не у кого было просить молчаливой поддержки. И ватными шагами двинулась к надписи, глядя испуганно, будто боялась, буквы прыгнут и нападут, целя в шею и лицо острыми концами.