С попугаями Блондиному семейству не очень везло.
Ее собственное полудеревенское детство прошло в окружении всякого зверья. Соседские куры, утки и гуси. Родные собаки и кошки. Ловимые старшим братом чижики, щеглы и синицы. Быстро, впрочем, отпускаемые. Транзитных животных вообще было много. В квартире без удобств сменяли друг друга ежи, ужи, черепахи, перепелки, суслики – все, кого можно было изловить в просторных степях за барачным поселком. Жили недолго. Не потому что умирали, а, под маминым мягким давлением, возвращалась им утраченная свобода.
Continue reading →

Двое шли по песку, подгоняемые жестким полуденным солнцем. Разные, насколько могут быть разными двое мужчин в плавках. Двое некрасивых мужчин.
Высокий и очень плотный, с обваренной солнцем белой кожей и – руки врастопырку, из-за бицепсов-трицепсов к бокам не прилегают. Лобастый, с коротким ежиком белых волос. Светлые ноги в рыжеватом пуху.
И – маленький, загорелый до хлебной корки – из-за чего светлая голубизна глаз – оплавленным стеклом. Грязноватые тощенькие волосы закрывали бы шею, но ветер и – треплются нитками вокруг головы. Тонкие руки в кожаных феньках, на груди пара медальонов на лохматых веревочках и металлические очки на кожаном шнурке. – Общего, кроме определенной и точной некрасивости – детские улыбки. Будто весенний дождик, падающий на всех, без разбора.
Continue reading →

А раньше он был на открытой территории городского базара, и самым страшным местом в рядах была яма под листами железа в крупную дырку, вся в горстях чешуи. Туда сливали тузлук – рыбный рассол. Сейчас рыбный рынок в длинном павильоне с толстыми каменными стенами. Вход в него прячется среди ларечков, где продают запчасти, – сразу и не заметишь.
Я захожу туда через день, купить полкило соленой хамсы. Стараюсь много не есть ее, а то ведь, как в поговорке “рыбка посуху не ходит” и глаза наутро, как у китайца. Но дома в холодильнике, пусть она будет, вдруг захочется.
Высокий потолок с застекленными окошками в крыше украшен цветными блескучими гирляндами, и они свешиваются, зеленые, синие, красные, почти касаясь рыб, серых, желтых, черных, – лежащих на прилавках.
Continue reading →

Ее будил запах сирени из темного окна, но через щель в двери карабкался по нему мелкими зверями, как по лиане опоссумы, вечный аромат яичницы с колбасой.
Она повернулась, вытаскивая рукой из-под щеки прижатые волосы, расправляя их по одеялу. Вытянула шею, чтобы уйти от жареного и надышаться цветами. Не получилось.
– Опоссумы по лиане… Будто ты знаешь, дорогуша, как это.
– По телику видела, – ответила сама себе, – как пахнут, не знаю.
Через запах смененных вчера простыней она, медленно пересекая сирень, волнами лежащую в комнате, ходила от зеркала, где ругались кукольными голосками початые парфюмчики – к платяному шкафу, выставляющему перед собой пальцы лаванды и подсушенных апельсиновых корок. Запах лаванды она не любила.
Ванная пахла мылом и дезодорантом, в туалете слоем висел освежитель, как деревенский дурак на свадьбе – толстый, шумный и – везде.
Continue reading →