Глава 61
Ноа Найи

Дождь шёл и шёл, звуки его давно расслоились, превратившись из монотонности в целый мир. Дождь то шептался сам с собой, а в другой раз вспоминал о листьях и шевелил их, похлопывая крошечными ладошами по их мокрых ладоням. И тогда можно было разобрать, с какой стороны дождь пришёл и куда он уходит. Если шепчет меленько, значит, сонный ветер с запада тащит свою вечернюю тучу, и первым новый дождь встречают заросли кровянника, стоящие тесной толпой за стеной хижины. А если медленные и плавные шлепки время от времени прерываются шумом стекающей в озеро воды, – это встретили его большие деревья с другой стороны, те, за которыми лежит одеяло вспухшей от воды реки.
Серые краски без солнца давно перестали быть серыми, тоже расслоившись на множество тонких оттенков, которые так здорово рассматривать, сидя на мостках, покачивая над водой босыми ногами. И Найя училась смотреть и слушать. Удивлялась: сколько же всего, оказывается, оставалось неуслышанным! Шум воды плёл полотно, вышивая его множеством других звуков – деревни и леса, людей и рыб. И – странных звуков, которые были, но определить, чьи они, Найя не могла.
Continue reading →

Глава 60
Лашатта

– Тута вот сделай полоски, – Мерути пересел с корточек на коленки, вытянул шею, чтобы лучше видеть, как Найя проводит кисточкой по боку глиняного зверя.
– Это кто будет?
– Лошадка.
– Нет такого зверя, – он нахмурил широкие брови, накручивая на кулак край короткой детской тайки.
– А вот и есть, – заспорила Найя. Макнула кисть, сделанную из разбитой на конце ветки, в плошку с белой краской, подумала, держа её на весу. Улыбнувшись, стала вести вдоль бока белые полосы. Лошадь из рыжей глины, обожжённая на очаге, с чёрными подпалинами на шее и ногах, стала похожа на большую конфету.
– Нету! – Мерути плюхнулся, садясь и вытягивая ноги под занавес бегущих с крыши капель. – Отец показал бы мне. А так – нету таких зверей.
– Они не отсюда, – она аккуратно поставила точки-глазки и стала покрывать тонкими полосками рельефную гриву, – помоги лучше. Вот тут сам нарисуй.
Continue reading →

Глава 59
Змея Найи

Сквозь мрак, тихо покачиваясь, плыли светляки. Найя лежала с широко открытыми глазами. Тело, после близости с её мужчиной, плыло так же, тихо покачиваясь, и, кажется, улыбалось.
Её мужчина… Прислушалась к тому, как звучали эти слова. Он и правда – её? Не просто мужчина, лежащий рядом, чья грудь подымается и опускается, шевеля край волчьей шкуры, не мужчина, живущий с ней. Он – её. Наверное, потому и светляки?
Синика сидел посреди хижины и, фыркая, поднимал лапу с выпущенными когтями, – ловил. Промахиваясь, совал лапу к морде, лизал, помуркивая. И снова пытался поймать зеленоватые огни, легко уворачивающиеся от веера когтей.
Акут дышал ровно. Иногда подергивалась рука, плечо, и Найя понимала тогда – спит, крепко спит. Подумала с раскаянием, намаялся с ней, жил рядом, разговаривал, учил и приносил еду. А она всё это время – боялась и ненавидела.
Continue reading →

Глава 58
Любовь Найи

Острые башенки со шпилями, за которые цеплялись крошечные лианы с листьями, почти неразличимыми глазом, протыкали поверхность золотистого сока, мокро поблёскивая. Найя приблизила лицо к самому стеклу и всмотрелась. Вход в башенку был увенчан аркой, и туда, в глубину, шёл пологий подъём, теряясь за поворотом. Без ступенек. Не было окон в стенах, но под самым шпилем – одно, круглое, без переплетов. И так – на всех башенках. А рядом вперемешку – большие и маленькие дома со ступенечками к дверям. Но рядом со ступенями у многих покатые сходни с серединкой, вогнутой жёлобом.
За круглым стеклом метнулся свет очага, и Найя прикрыла уставшие глаза. Город внутри можно было рассматривать бесконечно, находя всё новые детали. У городской стены даже были видны начала широких дорог, терявшихся в изгибе стенок шара.
Заворочался на ложе мастер, простонал что-то во сне. Найя положила шар на лавку, придвинула к самой стене, чтобы не уронить ненароком. Прошла к постели и села на край, разглядывая спящего.
Когда две старухи, покричав друг на друга, успокоились и уселись в разных углах хижины, скрестив злые взгляды, Акут, напившись, протянул руку и взял у Найи принесённый Корой шар. Чуть не уронил, и Кора подхватилась с чурбака. Вскинула руки костлявыми крыльями и уронила, повинуясь окрику Бериты. Упала на место, только глазами следя за своей вещью.
Continue reading →

Глава 57
Меру и Тику

Меру пел. Сидел на бугристом полу и не чувствовал, как жерди давят ноги и бедра. Больной рукой, обвязанной полосками лыка, обнимал Тику за скособоченные плечи, в здоровой держал кувшин с оттой. Когда замолкал, чтобы горло немного отдохнуло, становилось слышно через дальний шелест дождя, как потрескивают в отте юркие болотнички. Тику кивал песне, а в паузе поднимал косматую голову и провожал взглядом каждый глоток отты. И снова кивал, когда охотник подсовывал ему ко рту узкое горлышко кувшина, – вытягивая губы, ловил на язык струйку хмельного напитка.
– Не бойся, дружище, я – Меру-охотник, у меня одна здоровая рука, но зато верная, не промахнусь. Открывай только рот.
И Тику послушно открывал рот.
Сначала он боялся спросить, что там, в сером тумане, увидел гость. А потом лицо Меру испугало его. И он решил: пусть выпьет, пусть. Знание всегда тяжело. А когда кувшин опустел больше, чем наполовину, Тику забыл. Вернее, решил: потом, всё потом. Они так хорошо сидят, поют. Двое мужчин, друзья. У Тику давно не было друзей, и рука Меру на плече грела, кости переставали болеть.
Continue reading →

Глава 56
Ночные истины

– Мир состоит из множества вещей, явных и скрытых. Невозможно познать их все, но можно понять законы, по которым живет мир. Без этого знания будешь цепляться за мелочи, и они похоронят тебя под собой, как хоронит себя земля под слоем старых листьев. Я расскажу тебе главное, и ты сможешь думать и спрашивать. Сперва думай, мастер. А потом задавай свои главные вопросы. Ты готов?
Витька кивнул, глядя на свои сжатые кулаки, лежащие на тёплом гладком дереве столешницы. Сказал:
– Какая длинная ночь.
Ноа, пошарив за спиной, удобнее подняла старую кожаную подушку и оперлась, полулёжа на длинной лавке, прислонилась головой к высокому шкафчику в углу, согнула ногу и снова взялась руками за скрученные волосы. Посматривала из полумрака, блестя глазами, и крутила пальцами кончик косы, щекотала скулу и уголок губ.
– Знаешь, как приятно ощущать, что есть руки? Вы – люди, не понимаете, какое тело вам дали.
– Ты уж говори, а?
– Я уже говорю. Наша ночь длинна, потому что твоя женщина любит тебя и длит своё счастье. Она – хранитель времени и воспоминаний. Никого не бывает лучше для жизни, мастер света. Знай.
Continue reading →

Глава 54
Меру и Серые Бабочки

Женщины созданы для многих вещей. Для радости смотреть на них, когда идут, покачивая широкими бёдрами, и вдруг – поворот головы на стройной шее и взгляд на тебя. Для домашних работ, пока мужчины делают свои, трудные и опасные мужские дела. Женщины – для ночей, чтобы они были горячими, как солнечные пятна на песке у реки, там, где цветут водяные лилеи и пахнут так, что кружится голова. Потому женщины племени леса сильны и красивы. И, наверное, потому каждый год некоторые из них исчезают в зелёной чаще леса, не возвращаясь. Или уходят в озеро исполнять обряд благодарности Владыкам. Тоже навсегда.
Никто не говорит о том, куда ушли и что там с ними, просто все уверены: там лучше. Туда – забирают. Но незнание страшит, и потому никто не захочет уйти сам, по собственной воле. Или отдать свою женщину.
Continue reading →

Глава 53
Спальня

В тишине пощёлкивали часы из раскрытой в коридор двери. Мерно делили время и вдруг спотыкались, замирали и снова щёлкали. Аглая слушала, глядя в потолок, пыталась вспомнить, как они выглядят – часы в коридоре. Не помнила. Своё время она оставила в сером подъезде с исчирканной побелкой на стенах.
После любви лежали, касаясь друг друга плечами. И, пошевелясь, она придвинула к Витьке ногу, прижала, выворачивая, чтобы – всей ступней. Время бродило верхами спальни, не входя в сознание, не ныряя в их глубину, стоявшую вокруг двух тел мягким мешком. То, что они делали сейчас, слипаясь так тесно, что, казалось, рёбра входили друг в друга, перемежаясь, делая одно общее из двух разделённых тел, оно окружило, укрывая от всего – от темноты жилья, мыслей, памяти. И от постука времени.
«Мы, как в лодке», – подумала, ощущая плавное покачивание. И была уверена: Витька его тоже чувствует. «Тут правда, где мы. Порознь – одно, а вместе – что-то совсем другое. Не я, не он. Мы»
Проплыла неясная мысль, тоже покачиваясь – интересно, у него, мокрого и мирного, лежащего рядом, было так ещё с кем-то? Может, так бывает у всех? И только у неё было… по-другому… – проще?
Continue reading →

Глава 52
Ночная кухня

Свет в кухне был неприятен и резок. Вытаскивая из буфета ложечки, Витька оглянулся, поморщившись. Он любил свою кухню и, когда был один, – в последнее время часто – то сидел в ней, читая за едой, или валялся на узком кожаном диванчике под подоконником, рассматривая взятые у Альехо толстые альбомы с фоторепродукциями. Телефон, привязанный за хвост к розетке, лежал на широком самодельном столе рядом с коричневой глиняной чашкой. В комнату Витька шёл только поработать с компьютером. А с тех пор, как в специально отведенной нише кухонного шкафа поселились эти самые альбомы, практически не выходил в сеть, помня указания Альехо – не смотреть среднего, не замыливать глаз. Иногда усмехался с раскаянием, думая, что сказал бы учитель, увидев альбомы в кухонной нише, под полками с чашками и тарелками. Или на деревянной лавке у стены, куда Витька их складывал стопкой и потом доставал наугад, закидывая руку за голову.
Continue reading →

Глава 51
Кошмар Аглаи

Она кричала, потому что страх был огромен и, казалось, сожрал её целиком. Кричала внутри его студенистого колыхания, а вокруг были холодные взгляды, рассматривающие её, и пасти раскрывались, показывая розовое нутро, до ужаса нежно-розовое, из которого мелькали чёрные плетки жал. Напрягая руки и ноги, рвалась и задыхалась от того, что через живот была крепко привязана, и при каждом движении что-то тугое и холодное впивалось в кожу. Запястья саднили под петлями, растягивающими руки так, что даже рвануться вперёд, выгибаясь, не могла. И ноги дёргались, когда пыталась коснуться земли хоть кончиками пальцев, обвисая на жёстких захватах, распявших её у каменной стены.
За плоскими головами видела лицо Виктора, он стоял, оплетённый сверкающей татуировкой, и голова змеи, отлепившись от его кожи, тоже смотрела на неё. Его взгляд, холодный и бесстрастный, янтарные глаза змеи над его плечом. И глубокий глаз объектива, направленный на неё.
Continue reading →