ГЛАВА 17

Ночь была холодна, как и положено осенней ночи, приходящей после яркого, трогательно жалкого в своем стремлении казаться летним, дня.
Как рабыня, что рядится в отданные госпожой одежды, вертится перед маленьким зеркалом, черня глаза и наводя краской губы. Но, несмотря на богатство складок и звенящие серьги – все одно – рабыня.
Техути улыбнулся – рабыней представилась ему хитроглазая девчонка Мератос, она примерно того же роста, что и княжна и, он заметил, всякий раз старательно укладывала рыжие волосы в такую же прическу, какую делали в тот день Хаидэ.
Египтянин пошарил рукой позади себя и, потащив мягкую от старости шкуру, накрыл голые колени, укутал плечи и, сунув нос в теплое лохматое нутро, стал ровно дышать, чтоб согреться. Что ж, подделка осталась Теренцию. И судя по быстрым взглядам девчонки, она постарается заменить свою госпожу везде, куда сумеет пролезть.
Continue reading →

ГЛАВА 16

Стада облачных барашков чешут белые бока о гребешки солнечных лучей. И когда пастух-солнце занят своим небесным стадом, он мягок и ласков, не обращает свой огненный взор прямиком на землю, не сжигает травы и листья, не высушивает ручьи. А ночью козочки с глазами-звездами заполняют небесные луга, полные темной синевы. И все в мире хорошо – и днем и ночью.
Матара любила день и ночь тоже любила. Ей нравилось, что как в детских песенках, в небе царила радость и ласка, когда солнце холило своих облачных барашков. У каждого должно быть что-то, о чем надо заботиться. Кто-то. А иначе появляется злая тоска и сжигает все вокруг, от безделья.
Когда девочки подрастали, облачные барашки оставались там, в детстве, а вместо них на небе появлялось другое. Герои, которые сделали мир, женщины, что пленяли героев. И иногда обманывали их, пользуясь женским коварством. Потому на ночном небе есть Маногу на злом крокодиле – он до сих пор ищет хитрую Хате-арану, которая отняла у него мужскую силу и подарила ее льву, потому что лев был ее повелителем. Теперь Хате-арана смеется с другого края неба, положив руку на гриву своего мужа и никогда крокодилу Энго не доползти к ним. Как вращается небесный свод, так и они вечно будут догонять и убегать.
Continue reading →

ГЛАВА 15

Время потеряло себя, устало, плутая в сочных зарослях пышных кустов, увенчанных сладкими колокольцами, в белом нутре которых возились испачканные пыльцой толстые пчелы. Время надышалось плотного, как еда, запаха желтых тычинок и, сворачиваясь клубком, легло на упругую траву, смеживая глаза, что до того никогда не спали. Ушло в сон, бросило, забывая, вяло отмахиваясь. Замерло.
Нуба остался один. Наедине с невидимыми стенами, бьющими по плечу, кулаку и коленям, с неизменными пчелами, медленно снующими среди цветов. Наедине с грохотом бронзового замка, впускающего полосу рассеянного света, в которой появлялись фигуры жрецов, окутанные белыми покрывалами в серых складках. Наедине с их непонятными вопросами и ожиданием ответов. С черными рабами, мускулистыми и молчаливыми – за них говорили огненные в своем мелькании плети, обжигающие его спину и шею, пока лежал, туго связанный, как жертвенная коза. Он пил и ел, и если после еды падал в сон, из которого просыпался связанным, то, скручиваясь как огромный черный боб, уже знал – плети будут.
Continue reading →

ГЛАВА 14

Узкие лесенки карабкались по каменным стенам, почти белые на сером фоне грубо обтесанной каменной толщи, и легкие перила под горячей рукой были приятно прохладными. Когда-то это была одна из немногих радостей для девочки-рабыни – бежать с поручением, касаясь прохладного металла, такого светлого и чистого, какого не видела она, живя в убогой хижине в деревне. Из одной такой трубки можно было бы наделать сто ожерелий и целую гору красивых серег…
Сейчас, медленно поднимаясь и аккуратно ставя босые ноги на ступени, девочка убрала руку от прохлады перил. Каждое касание напоминало ей первую удивленную радость от прежде невиданного. Смешанную тогда лишь со смутной робостью. И – надеждой. После робость превратилась в постоянный страх, а воспоминание стало ярким до боли. Маячило перед ней, напоминая о том времени, когда ей было во что верить.
Continue reading →

ГЛАВА 13

Нубе снилась деревня и маленький дом, сплетенный на нижнем ярусе ветвей огромного дерева. Он любил сидеть здесь, в самом углу террасы, где через свисающие ветви была видна далекая красная пустыня и зыбкое марево над раскаленными песками.
Сейчас он сидел не один. Рядом, подставив ко рту светлую ладошку, устроилась худая быстрая девочка. Старательно жуя, она время от времени сплевывала в руку зеленую травяную кашу, и когда жеваное кончилось, прокашлялась и сказала повелительно:
– Давай свой локоть. Вот так.
Ссадина запульсировала и боль стихла, оставляя вместо себя ноющую сладость отдохновения.
– Держи рукой, чтоб не свалилось. Теперь лоб давай. Кому говорю! – прикрикнула, и в голосе прозвучало удовольствие от возможности покомандовать таким сильным и большим другом.
Continue reading →

ГЛАВА 12

Надсадный вой труб тыкался в уши, солнце обжигало лоб и руку, прикрывающую глаза. Белая пыль забиралась в горло, сеялась на потные щеки. И было горячо и липко стоять в тесной толпе, волнами ходившей при гортанных вскриках стражи.
Нуба шагнул вперед, туда, где вместе с солнцем касался жаркого лица морской легкий ветер. Вытирая лицо, опустил большие руки. Черной гроздью с цветными искрами топотала вдалеке кавалькада, окруженная дорожной пылью. Из белых клубов торчали длинные копья, топот ритмично ударял землю, заставляя ее глухо гудеть. Снова из-за спины взвыли дудки, прогремели о щиты короткие мечи, заглушая лязгом крики толпы. Нубу толкали в спину, елозили под руками, просовывая головы – увидеть первыми. Под грозный крик командира стражи вдруг повалились на колени, прижимая лбы к высушенной до белизны глине.
Ветер лизнул пот на щеках, упал вокруг плеч. И Нуба, оглядываясь на устланную черными, серыми и грязно-белыми спинами, снова посмотрел вперед.
Continue reading →

ГЛАВА 11

Перевозчик бежал по черному песку, легко вскидывая ноги, и колени блестели в свете неровной луны. Он старался не смотреть на блики, что появлялись и исчезали при каждом шаге на согнутых коленях – белая луна пугала его. А она торчала над головой – никуда не денешься. Хорошо читать обычные костры, что загораются яркими пятнышками – побольше и поменьше, светят, мигая, или ровно вытягивают к звездам тонкую огненную нить. Прочитав послание огня и, дождавшись, когда костер начнет повторять его, перевозчик брал маленький барабан-бонго, и, прижимая его к животу, выстукивал указания. Тогда приходили рабы. Несли кожаный мешок с раковинами в уплату за овец и коз. Или на кольце из толстой витой проволоки младшие жрецы приносили квадратики серебра и, становясь рядом с ним на плоту, говорили с теми, кто пришел торговаться.
Или два молчаливых воина отправлялись с ним, чтоб забрать человека.
Continue reading →

ГЛАВА 10

Небо над глазами было черным, совсем черным. И усыпанным по черноте множеством ярких звезд. Звезды покачивались. Мальчик вздохнул полусонно, то прищуривая глаза, то открывая их шире, но веки сами собой опускались, и он позволил им. На закрытых веках отпечаталось странное небо наоборот, как бывает то днем, если при ярком солнце закроешь глаза – красное огромное поле. И по нему – черные пухлые точки. Точек днем не бывало, медленно подумал Маур. И вспомнил рассказ папы Карумы о свете и темноте. Тени, которые заползают в углы, хоронятся и смотрят оттуда на яркий свет, всегда стерегут его. А ночью, сказал тогда ему Карума – ночью нет светов, которые сами смотрели бы на темноту.
Continue reading →

ГЛАВА 9

Солнце, заглядывая в выплетенные из ветвей окошки по сторонам открытого входа, цеплялось за кончики веток и тени от них чертили земляной пол. Нуба прищурил глаз, повернул голову, чтоб наколоть на раздвоенную ветку слепящий кружок. Потом прищурил другой – солнце перескочило на птичий шаг, укалываясь о другую ветку.
Он никогда не лежал в своей хижине днем, уходил поутру, когда мягкий туман покрывал землю до пояса, и свет в хижине был рассеянным и теней не давал. А заходя за вещами, нужными в дневных делах, не смотрел на то, как и куда светит солнце. Брал миску или топорик, ставил в угол копье, вытаскивал из мешка моток прочной веревки из пальмового волокна. И уходил снова. Возвращаясь лишь после заката, когда приходилось нащупывать ногой пол и наизусть брать лежащую на лавке коробку с огнем, чтобы разжечь очаг. И то не всегда, – что делать в хижине при огне ночью? Зайти и улечься спать, завертываясь в плащ. Или, поставив удочки, отправиться к озеру, ступить в лунную дорожку, чтоб омыться серебряной водой, и уйти в чащу готовить отвар.
Continue reading →

ГЛАВА 8

Маленькая ива клонилась, будто разглядывая что-то в быстрой воде, и ветки длинно шевелились в переменчивых струях. Листья-рыбки стояли против течения зеленой стайкой. А рядом на воде дрожали тени этих же веток, с такими же листьями-рыбками.
Он смотрел на спину девочки, обтянутую старой рубахой – на одном рукаве красовалась прореха и в ней согнутый локоть, испачканный засохшей глиной. Внимательно глядя на пространство между листьями и их тенями, она подавалась к воде, рубаха на спине натягивалась все сильнее, очерчивая лопатки. А под ногами, обутыми в мягкие кожаные сапожки, уже поехала мокрая глина, оставляя блестящий след.
- Сейчас, – вполголоса сказала Хаидэ, не поворачиваясь, медленно протянула руку, локоть мигнул светлым и скрылся в прорехе. А девочка добавила в ответ на его напряженно сведенные брови и только начинающийся жест больших рук с растопыренными пальцами:
- Я не упаду. Ты не бойся.
Нагнулась еще ниже, держа раскрытую ладонь над самой водой и поворачивая ее ребром. Сильнее блеснула глина, показываясь из-под сапожек.
Continue reading →