однако прекрасная весенняя погода становится все омерзительнее. Узнаю классическую весеннюю зимку восточного Крыма.
И чтоб два раза не писать, вчера (разумеется) свет не отключали, а сегодня (разумеется) уже разок успели – среди дня.

——–

“Март шел по-над морем, меряя степь неровными медленными шагами. Никуда не торопился, замирал, останавливая время и злорадно ухмыляясь из-под насупленных холодных бровей. А то, вдруг раздобрившись, светил солнышком, но только Ника с надеждой запихивала в карманы куртки вязаные перчатки – снова щерил ледяные зубы, кидал в лицо горстями стылый ветер, который, казалось, воет насмешкой в озябшие уши – не будет вам весны, не придет!
Кроме неприятного марта, который виделся Нике одетым в ношеные лохмотья стариком, ничего в Ястребиной бухте особенного не происходило. Да и старик-март не скажешь, что происходит, сердито думала она, напяливая надоевшие перчатки. Хорошо, работы полно, хотя, говоря слова и думая мысли о том, что к сезону надо успеть как можно больше, она уже в наступление горячего летнего сезона не верила. Откуда бы ему взяться тут, в насквозь промерзшей степи, раскинутой над свинцовым морем, как старый дырявый платок.
- Я знаю, – сказала как-то, отодвигая ногой банку с краской и застегивая испачканными пальцами воротник до подбородка, – я поняла, у нас зима – весной. Так?
Фотий кивнул, вытирая кисть, которой подкрашивал железные перила. Ника скорбно вздохнула.
- А я радовалась, какая теплынь, трава в ноябре по колено. И в октябре, помнишь – бабочки и пчелы? А она просто переехала! Началась в январе и, погоди, февраль, март, да еще, наверное, прихватит кусочек апреля?
- Как всегда, – Фотий улыбнулся ее расстроенному лицу с пятном краски на щеке, – зато потом лето, не забыла? Нам бы успеть. К маю. А там закрутится, Ника-Вероника, еще будешь вспоминать, как мы у печки ленились.
- Хочу уже вспоминать.
“Ястребиная бухта”"