Я написала половину 21 главы, у меня там апрель вовсю. А еще ворох переживаний. Но все равно апрель. А еще предательство, основательное, как бы первое для героини. Но все равно – апрель, с нарциссами, цветущим терном, и весенним морем. Ибо сил у девочек хватает на все, и на весну тоже )
вдруг звонит человек из прошлого, с которым не виделись лет десять, а телефонами обменялись на бегу пару месяцев назад после этих десяти, и посреди разговора рассказывает о смерти еще одного человека из прошлого, а я сейчас пишу его в романе, не конкретно, конечно его, но – прототип. Внешность, характер, поступки, некоторые схожие события.
Странно думать о смерти человека, которого лет двадцать не видела точно, но с которым общались когда-то довольно близко.
Это третий персонаж в романе, списанный с реального человека, который уже умер. Два других – давно, и я свыклась с мыслью, что их нет. А вообще, если пишешь романы “за жизнь”, и это не повести или рассказы, а именно романы – большой текст с большим количеством людей, то смерть никуда не денешь, даже если не пишешь о ней. Она рядом.
Дописала 20-ю главу, как бы даже юбилей.
Сейчас почти девять авторских листов, как всегда, получается немаленькая книга, иногда мне хочется повеситься от собственной обстоятельности, и только любимые бета-читатели меня удерживают от того, чтоб не начать размахивать бритвой по щекам клиента, как в том анекдоте – ну ни-че-го же не выходит-то!
То бишь все порезать и через все перескочить. Утешает знание, что отрезать я всегда успею, а ежели даже что-то в писуемом тексте лишнее, я это спишу на гаммы (тренировку, упражнения, распевки)
Когда я много читала (лишнего) то были прочитаны мной, например, очень подробные обстоятельные громоздкие романы ни о чем, невероятно скучные. Я так не хочу, конечно.
С другой стороны, попадались мне романы, где очень явно было видно, автору скучно с некоторыми героями, он торопится скороговоркой о них рассказать, и бегом к любимчикам. Я так не хочу.
Еще были такие эдакие, что ценятся сейчас за полет и замороченность, романы философского плана, где каждая фраза – афоризм, где каждое слово – сказал и замрите, осмыслите, восхититесь немедля тем, как я автор умен-значителен-образован и стилен. Тьфу, не хочу я такого. Я таких писателей называла какпелевины.
И еще есть какпаланики – которые умеют (или не умеют) большой текст построить на выкриках и воплях. Читать такой текст, все равно что танцевать с книгой танго, оно конечно страстно и щекочет, но когда танец длится десять авторских листов, то уже ни страсти, ни щекотки, а хочется лечь и полежать, разглядывая не страницы, а потолок.
Кстати, поэтому я люблю романы Салливана (надо перечитать, а то написала “люблю”, а вдруг просто нравятся) больше, чем романы Виана, какими бы стильными они не были. У Салливана есть сюжет и люди, у Виана – музыка, звуки, танец слов и пляска образов. Я хочу больше как Салливан, чем как Виан )
И да, возвращаясь к неоригинально-гениальному, Мастер и Маргарита – там определенно есть танец, и ритм, и пляски, и одновременно сюжет, интрига, люди, то есть там все.
Хочу ли я так? Вот почему-то нет. Может быть он настолько особняком, что вообще сложно на него равняться, даже в ночных рассуждениях, что пишутся по инерции после куска текста, когда еще нет сил остановиться.
Теперь осталось простое – не писать так, как я не хочу )
Вообще я думала, что я ка-а-ак прыгнула. И прыгнула. В главе номер пятнадцать.
Но на деле подошла еще к одному прыжку и надо прыгать дальше (и выше и одновременно в пропасть), так что вчерашние вечерние попытки написать ограничились топтанием на месте и плеванием на написание и методичным просмотром десятка серий криминального сериала про маниаков до глубокой ночи, когда ж мне надоест-то…
Маниаки, между тем, кончаются, остался, кажется, один сезон, ну и отлично, буду смотреть что-то более достойное )
Ночью написала половину 17-й главы, и это хорошо, хотя конечно, такой странный рабочий ритм – иногда боязно, выдержу ли. В романе получается много эротики, (слава Господу, уже другого уровня, не того первого, что пишут многие, умея гладко писать, и я писала такое, каюсь) он, собственно, как раз об этом самом. И еще, мне интересно, вот у меня в прозе вообще много чувственности и эротики, несколько раз посторонние читатели отзывались об этом, хорошо отзывались.
Continue reading
я написала 16-ю главу.
под этим признанием я написала еще пару предложений, но стерла.
и вот я героический герой, я закончила 14 главу и написала 15-ю. С чего и началась вторая половина романа, уже такая – взрослая.
22.02
Дописала 11-й главу второй Дискотеки, и как всегда мрачно ищу коня, чтоб повалялся. Какой-то я неспешный автор, хожу вокруг, смотрю по сторонам. Нет, чтоб в первой же главе всех убить-расчленить-злонаказать.
Кстати о зле. Смотрю сейчас сериал “Мыслить, как преступник”, оказался очень даже хорошего качества детектив с целым стадом серийных убийц. В ролях убийц то и дело мелькают знакомые актеры и очень трогательно смотреть, как они выкладываются, с душой изображая разнообразных монстров с ушибленной психикой. Но – молодцы. Я уже пятый сезон смотрю и не бросила, хотя с десяток серий пускала просто фоном. Но десяток из сотни – нормально.
18.02
я дописала десятую главу второй Дискотеки и как-то совсем устала, чересчур ясно вижу, что там за поворотом сюжета и надо уже туда, а я все топчусь, совершая какие-то мелкие действия и ни-как-не-прыг-ну! Возможно все эти топтания метания и раздражения только в моей голове и в тексте их не видно, ну я погляжу потом, ибо способ есть всегда – резать.
Дописала седьмую главу и даже с разгона влетела в восьмую, написала начало. Писала бы и дальше, но голова пала на клавиатуру. А на улице меж тем керченская зима во красе – уныло гудит, льет, сыплет, морщит лужи, чвякает, хлюпает, трясет голыми ветками. И плюс три. Серое-коричневое-белесое. Солнце отменили. Надо одеться попапанински (какое замечательное слово, убрала из него дефис, чтоб позамечательнее) и пойти заблудиться в хлябях.