предыдущая

71. Аглая и Витька

– Кошка?
– Да?
– А ты любишь Москву?
Аглая, покачивая рукой, чтобы лучше чувствовать, как держит Витька ее ладонь, оглянулась по сторонам. Взгляд заскользил неровно, цепляясь за поток машин по левую руку, столбы на обочине, увешанные знаками и рекламой, жидкие кустики в пыльных листочках, отделяющие тротуар от проезжей части. Повернула голову, чтобы разглядеть справа, за Витькой, старые деревья и небольшой парк за кованой оградой. И везде – дома: торчащие из-за прозрачных весенних тополей и вязов, коробчато столпившиеся впереди, за парком, теряющиеся в дымке огромного простора, в который уходило широкое шоссе, выгибая блестящую под солнцем спину.
– Не знаю. Иногда очень люблю, а иногда устаю и злюсь. Она слишком большая. Как… как лапа великана. Он ее протянул, а на ней гора всячины, но я маленькая, мне эта гора ни к чему, видеть только мешает. А ты?
Машины ревели и приходилось почти кричать. Витька проводил глазами степенный троллейбус, набитый пенсионерами, который обгоняли замызганные маршрутные такси.
Continue reading →

предыдущая

70. Пещеры Владык

Пещеры под серыми скалами двигались в размеренном ритме существования мира. Все в них шевелилось, мерцало, перетекая по широким и узким проходам, закручивалось в огромных подземных залах разноцветными струями. Почти безмолвными, только шорохи сопровождали движение длинных тел ахашша. Прочие звуки шли от другого. Медленная капель сквозь толщу пористого камня, далекий стук молотов и иногда, тоже с привычной мерностью, усиливающиеся и слабеющие стоны.
“Простая периодичность, – мыслил ахашш, одновременно совершая необходимые повседневные дела тысячами своих длинных тел, – имеющие руки одинаково кричат и просят, а потом приходит вспышка ненависти, как проявление более длинного цикла. После нее имеющие руки слабеют, становятся мягкими. Так было и будет от времени до времени и через время”
Continue reading →

предыдущая

69. Горе Онны

Дерево мостков вокруг площади в последний раз подставляло себя под людские подошвы. Мягкое от воды, пружинило под ногами, грело босые ступни, лаская. А люди шли и шли, здоровались, прижимая руку к груди, желали друг другу хорошего, останавливались поговорить и занимали места у самых перил, чтоб лучше видеть, как от реки по широкой дорожке обрамленной яркой зеленью, пойдет вереница девочек в венках из речных цветов.
Снова был вынесен из большого дома резной трон и вокруг суетились жены Мененеса и их помощницы, развешивая гирлянды цветов и устилая дерево вокруг трона шкурами.
Птицы кричали, как новенькие флейты. А флейты, рожки и барабаны вплетали звуки в их песни, в шум ветра, бегущий по макушкам деревьев, в гомон праздничной толпы. Сырая глина площади, еле успевшая подсохнуть, была засыпана охапками травы и брошенными поверх циновками. И выложены по кругу временные очаги, чтобы не было недостатка во вкусной новой еде.
Continue reading →

предыдущая

68. Город

– А-а-ах!.. – Найя летела, согнув коленки, держа одной рукой задравшийся подол, другой прикрывая лицо от хлещущих веток.
– И-и-я-я, – обогнал ее визг и Мерути свалился ей на спину, цепляясь за обтрепанный край одежды.

– Что теперь?!
Но уже вертелся, вглядываясь в заросли высокой травы.
– Вот! – показал в узкую нору, ныряющую вниз, под корни. Мелькнули грязные пятки, и только закачались длинные метелки, рисуя петли в краснеющем небе. Найя, на ходу скручивая узел покрывала на груди, чтоб не потерять его вовсе, плюхнулась на живот и, оттолкнувшись руками от свернутых корней, нырнула головой вперед за ним.
– И-и-я-я! – впереди крик Мерути захлебнулся во всплеске, и стало слышно, как он заколотил руками по воде. Выскочил, фыркая, побрел по мелководью к близкому обрывистому берегу, в котором чернела следующая нора.
Continue reading →

предыдущая

67. Зов Ахашша

Аглая стояла над телами, лежавшими на постели. В голове не было ничего, кроме болезненного звона. Тряслась наклоненная эмалированная кружка. Женщина с татуировкой так плотно вцепилась в Витьку, что, казалось, его и нет почти, рука, нога и часть второй, макушка под ее рассыпанными бронзовыми волосами. Аглая нагнулась, присматриваясь и резко выпрямилась, чтоб не видеть полную грудь, расплющенную об мужскую спину. Звон в голове усиливался, будто тюкали быстрые и злые железные молоточки, заботясь, чтоб голова ее стала больше, вместить происходящее, но оно не вмещалось и потому казалось, под ударами голова рвется изнутри.
Подняла руку – прикрыть глаза, стукнула себя по лбу забытой кружкой. Плеснула вода на женскую спину, потекла ниже, размывая кровь и на простыне поплыли бледные пятна. От боли она немного опомнилась.
Continue reading →

предыдущая

66. На поиски

Обещание было дано и от этого невозможно уйти. Слишком часто и долго она подчинялась течению чужих жизней, не своей, там, в мире высоких домов, полном железа. И сейчас, сидя на теплом дереве мостков с мальчишкой, маленьким и одиноким, Найя понимала, это обещание – единственно верный путь. Внутри поднималось холодное возмущение, странное для нее. Будто туда, где она хозяйка, пришел незваный и грубый гость, чтобы наследить грязными ботинками, разрушая тихий уют ее дома. Удивилась мимолетно тому, что чувствует. И здравые насмешливые мысли прошептали ей “тоже мне, хозяйка, подумаешь, хозяйка”…
Но ответила мыслям, как положила руку с печатью на исписанный лист. Да. Хозяйка. Она так чувствует, и этого достаточно, чтобы вырваться из плоского мира общих умностей, отлитых в гирьки пословиц, поговорок, примет, которые – для всех. “Не для меня” – было выгравировано на ее печати. И она удержала себя от ненужных внутренних оправданий. Только еще раз пришлепнула тяжелую печать: я хозяйка, я решила, у меня свои правила – с этих пор.
Continue reading →

предыдущая

65. Переезд

А не спеть ли нам песню
А-а-а любви…
А не выдумать ли
Новый жанр!
Из кухни рванулось по коридору завывание подключенной гитары и Аглая засмеялась, бросая в раскрытую сумку вещи. Собиралась она сначала тщательно, но потом устала и в сумку полетело все подряд, лишь бы под самый верх ее.
По коридору протопали босые шаги, присвистывая на линолеуме, щелкнуло-хлопнуло – кто-то пробежал в туалет. Следом, шурша курткой, еще кто-то выскочил в прихожую и загремел замком на входной двери. В комнату потянуло сигаретным дымком. Хмельной голос, отдаваясь под высоким потолком старого подъезда, прокричал:
– Ольчик, ну ты где там? Мы все сожжрали, ууу! Привези корма, Олюнь! Суши там или роллов. Угу, давай!
Орущего с шумом втянули обратно в квартиру, отбирая телефон и обещая свободное курение в кухонную форточку. Аглая усмехнулась. Обещаниями сыпали чужие голоса, а Женька время от времени встревал – о соседях, милиции и своем здоровье, которое от курения в кухне сразу же испортится. Говорил, осторожничая, не в полный голос и потому лихие гости спокойно его перекрикивали.
Continue reading →

предыдущая

64. Первое утро Айны

Мерути купался в море. Вода сверкала брызгами, мельтешила звонкими каплями, обтекала волосы, пробираясь в уши, и от того в ушах стоял беспрерывный звон. Мерути засмеялся и, двигая руками, чтобы вода щекотала между пальцев, поплыл к поверхности. Снизу поверхность была исчиркана блестящими полосками и все они звенели и трещали. Вырываясь через треск и звон на поверхность, открыл рот, чтобы глотнуть воздуха и проснулся. И зажмурил глаза.
Дом был полон яркого света. Лучи протыкали все найденные в стенах щели и дырочки, пронизывали воздух прозрачными спицами, еле видными в свете, стоящем в доме, как белая вода. И кричали птицы. Множество птиц. Чирикали, свистели, ахали, перекликаясь и радуясь.
Мерути улыбнулся.
– Айна, – сказал он. Свалился с циновки, вскочил, крутя головой и щурясь. Закричал в полный голос:
– Айна вернулась! Она светит нам! Оннали!
Continue reading →

предыдущая

63. Оннали уходит

Ей снова снился самый прекрасный сон из виденных. Город в лесу. В нем маленькие радуги висели на листьях, как разноцветные бусы, мышеловы, мерцая голубым мехом, разговаривали человеческими голосами, а птичики пели так звонко, что на глазах ее появлялись слезы, делая мир еще ярче и радужней. Радуги, дрожа, переливались, соскальзывали с крыш, текли рядом с ней, поднимая плоские головы с мудрыми глазами цвета морской смолы, и Оннали, смеясь, опускала руку, чтобы почувствовать ладонью прикосновение радуг. Расцветали на деревьях посреди желтых стен цветы – огромные и пышные, как белые озерные птицы с кудрявым пером. Рассказать бы всем, как тут! Она хотела позвать маму и отца, но у них множество дел: Айна выходит смотреть, все ли в порядке, и мама весь день будет хлопотать в доме и во дворе, следя за уходящей водой; отец, рука которого уже хорошо зажила, вынесет к плетню свои ловчие сети и дедушкино копье, сядет проверять стрелы и натягивать тетиву на большой лук. И все будут готовиться к празднику.
Надо позвать Мерути, решила она. И позвала, просыпаясь. Открыла глаза в полумрак и замерла, ощущая ладонью прохладную плоскую голову.
Continue reading →

предыдущая

62. Дерево Варайи

Оннали расчесывала волосы. Грузные тучи выливали последние в этом сезоне дожди и открытую дверь занавешивала частая сетка воды. Девочка сидела на циновке, кинутой в углу на топчан, рука ее поднималась и опускалась, ведя гребень по блестящим гладким волосам. Все темнее становилось за стенами дома и ярче горел огонь в очаге. За плетеным занавесом тихо говорила что-то мать и изредка отрывисто отвечал ей отец. На полу за очагом сидел Мерути, согнувшись так, что видны были только темные взъерошенные волосы и красноватые от огня плечи.
– Мерути, – негромко сказала Оннали, – иди, расчешу тебе голову.
Мальчик, не разгибаясь, отрицательно качнул головой.
– Иди, хватит играть. Завтра пойдем встречать Айну, а ты такой лохматый.
– Не хочу.
– Тогда иди спать.
Continue reading →