35

В просторном светлом зале было прохладно, казалось, холод идет от белых шелковых штор, подвязанных кружевными бантами. Ленка поерзала, усаживаясь на мягком, сдвинула стул так, чтоб окно было за спиной. Теперь через весь зал с бликующим танцполом ей была видна распахнутая дверь в кухню, там лениво ходили, переговариваясь, женщины в халатах, и мелькнула официантка, которая приняла заказ и ушла, не торопясь, суя блокнот в кармашек фартучка.
- В первый раз, небось, в кабаке, – самодовольно поинтересовался доктор Гена, удобнее усаживаясь, и повернулся боком, крикнул в глубину кухни:
- Девушка! Полчаса уже сидим!
- Почему в первый, – сдержанно ответила Ленка, поправляя волосы, – была уже.
- Хм…
Гена устроил локти на краешке скатерти и стал рассматривать ее, переводя глаза с пышных светлых волос на плечи в полосатом свитерке.
- Ранняя, значит.
Она промолчала. Из кухни шла официантка. Обиженно тащила поднос, уставленный тарелками и блюдечками.
Гена потер руки, принялся переставлять узкую вазочку с потрепанной хризантемкой, металлическую корзинку с граненой солонкой и перечницей, захватанной серыми пятнами. Официантка совала на пустые места тарелки с салатами и горячим – жареной картофельной стружкой и мясом, политым коричневой жижей. Но, принюхалась Ленка, пахло вкусно, даже очень. И виновато захотела есть.
Continue reading →

34

В прошлом году, было дело, Ленка сильно напилась, прямо очень сильно. Это на Рыбкин день рождения, когда та поругалась с родителями, не захотела оставаться дома, и пришла с тяжелым пакетом и унылым бледным лицом. За окнами бодро задувал северный ветер, носил колючую снежную крупку. И Ленка, вздохнув, сняла клетчатую юбку, влезла в зимние штаны и толстый свитер. Взяли Викочку Семки и поехали к черту на рога, то есть на самый конец Змеиного мыса, где вдоль искрошенного пирса стояли, кренясь, списанные буксиры и старые пароходы с разломанными бортами. Там, прячась за пятнистым от ржавчины высоким бортом, открыли банку рыбных консервов и еще одну – с кабачковой икрой. И съели, скребя алюминиевой вилкой. Закусывая какое-то жуткое крепленое винище, его Рыбка купила в магазине, потому что другого там не было.
Ветер забирался в рукава, леденил граненый стакан и хмеля совершенно не чувствовалось, а потом они даже ели зефирный торт, нарубленный кусками в бумажном пакете. И совсем замерзнув, ушли, оставляя позади черные с рыжим горы бортов и рубок. Пешком двинулись к далекой остановке, уже согреваясь и смеясь, и даже мрачная именинница заулыбалась, откидывая с пушистых волос пуховую кружевную косынку.
Тут и догнал их жигуленок Мерса. Строган, выскочив и шутовски раскланиваясь, пригласил в нагретый салон, а сам весь блестел и сверкал кожаной курткой и зиперами на джинсах.
Девочки сурово согласились прокатиться до дискаря, нет-нет, никаких там на хату, знаем мы вас, и вообще, нам Малая не разрешает…
Continue reading →

33

Это был очень старый пирс, вход на него был огорожен столбами с провисшей между ними проволокой, и калитка, железная, сваренная из арматурных прутьев красовалась большим, криво висящим замком. Фонари с набережной кидали на черную воду дрожащие линии света, и далеко слева, над спящим Хамелеоном стояла ослепительно белая маленькая луна, ведя по воде свою, отдельную белую дорожку.
Валик отпустил Ленкину руку, подошел к проволокам сбоку, нагнулся, что-то делая.
- Куртку не порви, – сказал вполголоса. Ленка послушно запахнула расстегнутую курточку, туго-туго, чтоб нигде не торчала. Нырнула в дыру, оставляя за проволокой тихое громыхание гальки, и выпрямилась, ступив на тихие доски, такие старые, что они подавались под ногами.
- Вниз смотри, дырявое все.
Она шла следом, внимательно глядя на черные линии и между ними – посеребренное дрожание воды. А вокруг не смотрела, потому что за пределами пирса вода светила очень ярко и Ленка боялась после блеска не увидеть досок, и угодить ногой в трещину.
Continue reading →

32

Убежав к поварихе тете Маше, Валик вернулся с ношеными чистыми полукедами, и Ленка, оставив свой баул в медпункте на первом этаже трехэтажного корпуса санатория, переобулась, натянув чистые носки. Причесалась, разглядывая в окне темные какие-то елки и улыбаясь тому, что для ночлега ей все время попадаются всякие медицинские места, полные белых простыней, ширм и клеенчатых кушеток.
А потом все это вылетело из головы, потому что в рваных облаках просвечивало солнце, делая воду в бухте волшебно-зеленой, а справа, куда они шли, поднимался черный хребет Кара-Дага, зубчато подпирая бледное зимнее небо. И совсем не по-зимнему грелись под распахнутой курткой лопатки и плечи.
Валик забегал вперед, падая на колено, командовал, и Ленка послушно замирала, сердясь сквозь старательную улыбку:
- Не надо снизу. Плохо будет. У меня лицо круглое.
- Хорошее лицо, – обижался Валик и после кнопочки нажимал рычажок, переводя кадр.
Шли вдоль обрыва, сыпля шагами каменную и глиняную крошку. Ленка трогала круглые листья скумпии, такие красные на фоне серых валунов. И смеялась, щурясь от режущей синевы воды, которая в тени черных скал сама становилась черной.

Узкая тропинка вывела их в крошечную, размером не больше комнатки бухту, сплошь засыпанную круглой галькой, и по ней, – спрыгивая следом за Панчем, Ленка ахнула – кругом по ней сверкали розовые и красные пятна. Будто набрызгано краской.
Валик нагнулся, цепляя на палец ажурную скорлупу.
- Их море бьет, а потом катает. Смотри, теперь они даже лучше, чем целые, да?
- Кружевные, – кивнула Ленка, тоже нагибаясь и подбирая скругленные осколки с прорезями.
Валик вытащил из кармана связку веревочек и старых шнурков. Поделился с Ленкой и целый час они старательно собирали раковинное кружево, нанизывая его на веревки. Ленке стало жарко, она стащила куртку, кидая ее на камень. И расхохоталась. Валик увешался весь – на шее и на плечах, на животе болтались веревки с ракушками. Смеясь, затопал по гальке, чтоб они загремели. Теперь уже Ленка держала фотоаппарат, и он замирал, корча рожи и растопыривая руки.
Потом сидели рядом, молча смотрели, как вода прыгает вверх, вскакивая на плотных брызгах, не удерживаясь, валится и утекает обратно, чтоб тут же попробовать снова. Сбоку из-за черной скалы с рыжим боком поддувал тонкий ветерок. И Ленка забеспокоилась, чтоб Валик не замерз, но он отмахнулся, подбирая круглые галечки и швыряя их в прыгающую белую воду.
- Та сейчас пойдем. Через минутку. Наверху еще тепло, там уже таблетку съем. К обеду как раз вернемся.
Continue reading →

31

Автобус снова был полон, и Ленка сидела, так привычно, будто ездила в нем каждый день, и все вокруг знакомо – низкие серые с желтым холмы, редко утыканные столбами, виляющая асфальтовая дорога, громкие женщины с кучей сумок, в которых везли «с города» покупки, и мужички, крепко пахнущие куревом: висят на металлических поручнях, качаясь в такт натужному реву двигателя. Дети, маленькие и побольше, одну девочку Ленка даже подержала на коленях, приняв от большой тетки с тяжелым дыханием из расстегнутой вязаной кофты. А потом с облегчением опустила с колен вертлявую ношу, и тетка, взяв маленькую ручку, потащила к выходу, расталкивая тугую толпу.
Пыльное стекло ловило блики неяркого солнца, которое, то пряталось за низкие облака, то выходило снова. И когда выходило, в стекле отражалась Ленка, и вот она была совершенно ей незнакома – темный глаз, светлая щека и губы, а вокруг – облако кудрявых почти белых волос. Так много – вокруг лица, по плечам и ниже, что приходилось убирать рукой, закидывая за ухо щекотные прядки, а они свешивались снова, и всякий раз Ленка вздрагивала, видя их краем глаза – будто это не ее волосы.

Ночью, вымыв щиплющую голову шампунем, притулившимся в корзинке рядом с обмылком, она толком и не разглядела себя, издалека глянула в черное стекло на белые влажные, свешенные вдоль скул пряди, подумала – надо бы зеркальце вынуть, из сумки, но оно маленькое совсем, а волосы мокрые. И, вообще, совершенно устала от переживаний, мыслей и от увиденного. И от своих поступков и решений. Потому еще раз вытерла голову первой, уже влажной простыней, кинула ее на стенку душа и легла, заворачиваясь в одеяло. Заснула сразу же, без снов. А проснулась от густого пения, и тяжелых уверенных шагов за поворотом стены.
- Не робей, краса младая
- Хоть со мной наедине! – Приближался голос, с усмешкой в нем.

- Стыд ненужный отгоняя
- Подойди, дай руку мне… Ладно, я и сам подойду.
Continue reading →

30

- Да… – сказала Ленка, и крикнула, – да!
Потому что за спиной частил женский голос, срываясь, все пересказывал одно и то же, ой горе ж, горе какое, та автобус, а побежала, ну горе же, и как теперь, ой горе…
- Алло! – она обхватила трубку обеими руками и прижала к уху так, что оно заболело, – да! Валик? Панч? Это ты?
- Ой, горе, а побежала же, и хрусь, так новый же год, и теперя мне что, ой…
- Сейчас рентген, да ничего, вроде, страшного. Вернетесь со снимком. Лангетку положим. Анжела, возьми женщину.
- Ой горе, а еще ж холодец…
- Але, – сказал в трубке мальчишеский хрипловатый голос и повторил, – але! Малая, это ты, да?
- Письмо, – засмеялась Ленка, глядя на себя в черное оконное стекло – полосатый свитер, волосы по плечам копной и в них лицо с темными размытыми глазами, вдоль щеки черная кость телефонной трубки.
- Я тебе, письмо. Валька.
- А я не получил. Привет.
- А я. Ну. Я не послала. Вот.
Они замолчали вместе, и Ленка все смотрела и смотрела на себя, а позади кричали и ходили, что-то сильно звякало и доктор Гена говорил что-то грозное, а после смеялся.
- Я… – сказали вместе. И засмеялись.
Ленка испугалась какому-то в трубке пиканью и закричала туда, в сложенную ладонь:
- Панч, я приехала. Я завтра, к тебе. Да? Ну, если ты хочешь. Если не, ну ты, может быть. Вот черт.
- Мне Вероника сказала. Павловна. Извините, Вероника Павловна. Ага. Я знаю, Лен.
Он замолчал, и Ленка облизала губы. Конечно. Там наверняка у них праздник. Может, мать приехала к нему. На праздник как раз. А теперь он молчит, боится ее обидеть.
- Я могу обратно, – сказала она тихо. Надеясь, что он не услышал.
Но Валик услышал. Удивился скандально:
- Ты с дуба упала, да?
- Это ты упал, – дрожащим голосом ответила Ленка, – с дуба.
- У меня тебе подарок, – сказал Валик.
И сразу все встало на свои места. Ленка влюбленно смотрела на волосы, на красные и желтые полоски. И лицо такое классное у заоконной Ленки Малой, просто улет-девочка.
Continue reading →