Когда Даша уже сидела в машине, темной и теплой, так что пришлось расстегнуть насильно надетое Галкой стильное меховое пальтишко (не дури, надевай, заказчица свалила в Эмираты до лета, прикинь, может, вообще забудет забрать), Александр, лениво покручивая баранку и плавно тормозя перед светофором, сказал ей:
– Дашенька, во избежание, насчет Ольги хочу сказать. Она дочка моей хорошей подруги. Девочке надо в Москве прописаться, а мне от них тоже кое-что надо. Брак наш – по договоренности, а жизнь у нас разная. И претензий друг к другу не имеем.

– А мне это зачем? – Даша незаметно потянула подол пальтишка на колени, блестящие в уличных фонарях.
– Я вижу, ты девочка добрая и щепетильная. И мне всерьез нравишься. Но разводиться-жениться не собираюсь, хватит с меня первого брака. Ольге вот помогу. И все.
Даше изо всех сил захотелось обратно в мастерскую, Галка, наверное, уже ушла, со своими наказами не теряться и кадрить, а родной Патрисий знает, что Даша это Даша, и не будет ее предупреждать о всяких скользких вещах, от которых горят уши, вроде тебя за руку поймали, хотя ты никуда не лезла… А еще лучше – кинуться назад в Южноморск, но не домой, где соседи посмотрят сочувственно, мол, съездила за счастьем и вернулась ни с чем, нет, лучше уехать далеко-далеко, на пустынное побережье, стать смотрителем маяка, суровым и бородатым, кашлять, покуривая трубку, пить самогон, и зажигать фонарь каждый вечер. А потом с Патрисием делать обход. По степи вдоль моря.
Машина остановилась и Даша, скользнув рукой по колготкам, схватилась ладонью за Сашино колено. Резко отдергивая руку, отодвинулась к окну. Но Александр, не делая попыток приблизиться, просто смотрел сбоку.
– Даша? Ты, вы… обиделись, да?
– Нет, – голос был хриплым, и она кашлянула.
– Подожди. Ты о чем подумала? Я вовсе не хотел! Я хотел лишь сказать, что я не какой-нибудь пройдоха, который за спиной молодой жены собирает себе гарем! Я ведь честно хотел, чтоб недомолвок у нас не было, с самого начала!
– А я замуж и не собираюсь. За вас. За тебя.
– Вот оно что! Даша. Дарья, мастер… – он качнулся к ней и бережно взял ее руку. Поднял к лицу, глядя поверх серо-стальными глазами с точками-бликами в каждом. И держа у губ, но, не притрагиваясь, только дыша на ее пальцы, сказал тихо:
– Я говорил, задумавшись. О своем. Ведь развод – это очень тяжело. И я сказал вслух то, что обещал себе все это тяжелое время. Слишком много сил потрачено, слишком много нервов. Второй раз я такого не вынесу.
Даша сидела, замерев в неловкой позе. В боку кололо, но Саша, задумавшись, так и держал ее руку у своего лица, и она не решалась ее отнять. В голове ее крутились две мысли: обидела, обидела человека, все из-за своей быстрой гордости, как всегда, не разобралась… И вторая, трезвая и недоверчивая – каков жук, на ходу тактику меняет…
Первая мысль атаковала недоверие, посылая в нокаут, но то вывернулось, удирая в дальний угол, в подсобку к Патрисию, – притаилось до времени. И первая мысль осталась одна, биться ей было не с кем.
– Я не хотела тебя обидеть, – мягко ответила Даша. Александр задержал дыхание. И так же бережно, как поднимал, вернул ее руку на колено. Без поцелуя. Взялся за руль белеющими на черном пальцами.
– Понимаю, не веришь…
– Верю.
– Я не осуждаю. Все можно истолковать с пошлой точки зрения. Все так и делают.
– Я не делаю.
– Даша… Давай посмотрим, хорошо? А сейчас – мы едем по делам. Идет?
– Идет, – ответила Даша. Откинулась на сиденье, радуясь, что с бородой и маяком можно пока подождать.
Темнота отпрыгивала от городских огней далеко за фонари и высокие крыши, в машине покачивался на ходу сумрачный теплый уют. Саша, поглядывая на нее, улыбался и рассказывал пустяки. И Даша, тоже посматривая на его профиль и глаз, изредка ловила на хорошо вылепленном мужском лице выражение превосходства, удовольствия от верно решенной задачи. И недоверие, крадучись, покинуло дальний угол сознания, вернулось, посмеиваясь, таща за руку свежую небольшую обиду. Берет приступом, при сопротивлении меняет тактику, раз и забежал с другой стороны, тоже мне вояка…
Даше стало смешно.
- Жизнь ведь складывается по-разному, – баюкая бархатным голосом, выпевал Саша, внимательно следя за обгоняющими их автомобилями, притормаживал, когда надо и давил на газ, ускоряя движение, – тебе, девочка, еще многое предстоит понять и возможно принять. Узнать, что мужчины, они не такие, как женщины их себе придумывают.
- Да-да, – ответила она, подстраиваясь к интонациям, – ты прав. Я вот как-то на семинар записалась, очень полезно для близкого изучения мужской психологии.
- Вот как? – он искоса посмотрел и ухмыльнулся сочувственно, – и как, помогло?
- Очень, – легко ответила Даша, – у нас практические занятия в зоопарке проходили, в брачный сезон у горилл. Самцы, Саша, они такие самцы! Очень увлекательное зрелище!
Машину слегка дернуло. Саша повернул к ней лицо, глядя внимательнее. И Даша, поспешно нацепив на лицо святую наивность, продолжила:
- А потом нас водили на выставку «гений Леонардо», для контраста, так сказать, чтоб нам самцовое уханье не заслоняло того конструктивного, вечного и благородного, чем мужчины от нас отличаются.
- И как? – суховато поинтересовался Саша, – не заслонило? И кто же вел сии замечательные курсы познания мужской натуры? Наверняка, обиженная жизнью бабенка пенсионного возраста?
- Она красавица, – мечтательно вспомнила Даша. И, прикладывая руки к груди, понеслась дальше, – только не бабенка она, а транссексуал, полжизни в мужской шкуре провела, жены-дети, все дела, а потом решила стать женщиной, специально, чтоб сеять, так сказать, разумное и доброе. Посреди нас, глупых.
- М-н-н-э… – после небольшой паузы отреагировал собеседник и напряженно уставился на дорогу. Пару минут ехали молча. Даша так и не отнимала рук от груди, погрузившись в мечтательные воспоминания. И, когда машина остановилась, огляделась, будто проснувшись:
- Приехали уже?
- Чорт, Дарья! Ты мне голову морочишь? Издеваешься? Гориллы, курсы, транссексуал! Ты это к чему все? Я тебе – о любви.
- Я тоже!
- Что – тоже!
Даша опустила голову, вычурно заплетенная коса поползла по яркому меху чужого пальтишка. Покаянным голосом сказала, глядя на свои коленки:
- Прости меня, Саша. Это я от отчаяния. Куражусь. Горе у меня, сердечная рана… Извини.
В тихом тепле машины, под мягкое урчание мотора голос ее прозвучал скорбно и тоскливо. И пришла тишина. Мимо ехали яркие огни, вплетая свет в море света, заливающего ночь. Саша кашлянул. Положил ладонь на Дашино колено, тихонько сжал.
- Может, расскажешь?
Даша закивала и вздохнула, собираясь с силами.
- Да… Только мне немного стыдно.
- Дашенька, я слушаю тебя.
- Этот… эта… Петра ее зовут. Она мне пообещала, что снова сделает операцию. И станет мужчиной. Я два года ждала. А она… в общем у нее роман с моим парнем. А мне там места нет.
Даша понурила голову, разглядывая застывшую на коленке руку.
- Н-да, – сказал новоиспеченный исповедник и руку с колена убрал, – поехали, что ли?
Даша снова закивала и вздохнула, прерывисто и как могла громко.
Заводя машину, Саша упал грудью на руль и заржал, икая и вытирая слезы. Через минуту, покачиваясь в салоне, хохотали уже вдвоем.

Продолжение следует…