В которой текильщица танцует, мексиканские овцы впадают в истерику, а Даша убеждается в психологической важности своей работы

Новый год Даша не любила. В детстве праздник складывался из радостного ожидания подарков, елки и мандаринов. И она с удовольствием рисовала на окнах жирной гуашью ярко-зеленые игольчатые ветки, увешанные цветными шарами, да так красиво, что мама ахала, и рисунки не стирались со стекол до марта. Но детство закончилось, и декабрь превратился в свистящую дыру, куда утекало время. Время-время! – кричало все вокруг. Надо успеть! Подумать о подарках родителям и брату Тимке, друзьям и самым близким подругам. О праздничном столе, о платье, которое шилось, да не дошилось, еще к прошлому дню рождения. О новогодних открытках и письмах. Видно, чего-то Даша в этой жизни не умела, потому что праздничные хлопоты с каждым годом становились все увесистее, и к бою часов она прибывала усталая, со слипающимися глазами и полным нехотением скакать и резвиться. Пока однажды, пару лет назад, не сказала – хватит.

Еще не объяснив даже себе, чего именно хватит, просто остановилась и позволила жизни идти, как ей захочется. И, отправив родителей в гости, а двенадцатилетнего Тимку отпустив с запасом фейерверков к другу-соседу, осталась в доме сама. Валяясь на диване (в новом, неожиданно дошитом платье), щелкала пультом, потом слушала музыку, а потом выпила бокал шампанского, салютуя отражению в зеркале. И заснула. Чтоб, встав рано утром, одеться и выйти в пустой город, спящий, усыпанный фантиками ночного веселья.
Это было удивительно хорошо.
Даша вздохнула и, прогоняя воспоминания, половчее взяла в руку тяжелый баул. Галка осталась в клубе, куда они поехали на примерку, а Даша везла в ателье срочные, уже подогнанные вещи.
Ленивые праздники остались лишь в памяти. Самое горячее время для тех, кто делает женщин красивыми – перед большими торжествами. В бауле лежали наряды для официанток мексиканского ресторана “Эмилиано”, сексуальное платье для текильщицы (кто ты, извини, я не расслышала? А-а-а… вот как…) и кожаные заклепанные ремни мальчикам-вышибалам. Быстро-быстро, все надо отшить за неделю, а эти, по выражению Галки “овцы”, даже на примерки ездить не могут, работают сутками.
Ресторан на Арбате недавно открылся, и в дымных глазах владельца плавали неясные даже ему мечты о дизайне, концепте и прочих интересностях.
- Я вот хочу! – монотонно говорил он, распахивая перед девочками тяжелую штору из грубо сшитых коровьих шкур (Даша ахнула и затрепетала, к натуральной коже она питала особую любовь), – хочу я, чтоб… ну вы сами догоняете, да?
- Ну… как бы… – дипломатично отвечала Галка, выкидывая на деревянный стол наметанные платьица и передники. И владелец Павел Петрович (да вы меня просто – Паша, попросил он, цепко оглядывая коренастую Галку и высокую, угловато-изящную Дарью), кивая, прикрывал глаза:
- Вот и ладненько, вот и поняли, да. Мексиканцы, разбойники, горячие девы, песок, жара, пистолеты там всякие.
Накануне Галка и Даша, сдвинув головы, просмотрели пару фильмов о разбойничьей Мексике, и под лошадиный топот, ржание и выстрелы Галка, протирая глаза, сказала:
- Его не поймешь, чего хочет. Смотри, бабы все в клетчатых юбках. Пошьем такие, и будут они, как шотландцы, только волынок не хватает. А платья, – она ткнула в монитор пальцем, – тоже хрень какая-то, ведь не напишешь на каждом крупными буквами “Мексика, 20-е годы”.
- Стилизовать надо, – ответила Даша.
Галка посмотрела на нее недоверчиво и чуть свысока.
- И знаешь, как?
Даша зачиркала фломастером по бумаге.
- Юбки надо широкие и цветные, яркие. С воланом. А к ним белые рубашки, с резинкой по вырезу, чтоб плечико выскакивало.
- Угу, чисто цыганки. Нет таких в кино, что Паша дал.
- Ну и что? Чтоб не цыганки, шьем такие широченные замшевые пояса, впереди шнуровка, сбоку вешаем кисет, из сыромятной кожи. Пусть они там блокноты свои носят. У него бабы тощие?
- Официантки – да. Текильщица ничего так девочка, в теле, с фигуркой.
- Кто?
- Машка. Она у нас шилась раньше, танцовщица. В «Эмилиано» танцует на прилавке в баре, а потом ложится и мужики пьют текилу из ее пупка.
- Галя, шутишь!
- Да не, серьезно. Поедем, увидишь.
- С ума сойти! Ее по емкости пупка выбирали?
- Угу. Наливали мензуркой и меряли, – засмеялась Галка. Ревниво оглядела Дашины художества и заключила:
- Значит, так. Платья кроим такие, как в кино. А если хочешь рискнуть, вон там лежат куски, сделай один цыганский комплект на пробу.
- Сомбреры делать будем?
- Чего? А, шутишь…

…И вот, привезенные сегодня на примерку платьица, которые мастерила Галка, были истерично раскритикованы суетливыми официантками, за что те и получили мстительно дежурное прозвище «овцы». А цыганский костюм, несмотря на отсутствие прототипа в фильмах, понравился Паше. Заказ был получен. Галка обиделась было на Дашу, но работа есть работа, – вздохнула и отправила ее шить. Сама осталась выпить коктейль и посмотреть знаменитый танец текильщицы Машки.

Даша не очень расстроилась. Главное, на Новый год будут деньги. И даже если придется просидеть праздник под замком в ателье, она купит им с Патрисием вкусностей и прекрасно выспится, в первый раз за месяц.

Нажав на стертые кнопки замка, вошла в гулкий огромный подъезд. Еще одно радовало безмерно – вахту перенесли в другую каморку, за лифтом. Теперь клиентам не придется пробираться через консьержек, и Даше ночевать спокойнее.
Из комнаты, в которой прежде стоял древний диван, и на колченогом столе, застеленном газетами, ярился кипятильник в стеклянной банке, Галка, командуя слабосильным Мишей и парой грузчиков из соседнего магазина, выкинула хлам. Стенки быстро оштукатурили, из дому притащены были четыре кресла (на них сшили очаровательные чехлы, каких нигде ни у кого), низкий столик и солидный стол для приемщицы.
- Вот и гостевая будет у нас, – щелкая выключателем настенных бра, сказала. Дала Даше и Насте ключи.

Даша поставила баул и достала ключ из кармана куртки. Это было здорово – самой открывать двери, будто она – хозяйка.
Сегодня, в субботу, ателье пустовало, ненормальных, как называла Галка свою команду, она отпустила домой.
Даша приосанилась, щелкнув ключом, и оглянулась на шевеление за поворотом стенки. Оттуда выступил высокий сутулый мужчина в распахнутом сером пальто. В руках он держал большой букет с поникшими лилиями, выпадающими из цветного целлофана. Неотрывно глядя на Дашу печальными глазами, сделал к ней несколько шагов.
- Вы что-то хотели? – официально доброжелательно спросила она. И насторожилась -
мужчина, внимательно оглядевшись, подобрался совсем близко и снова уставился на ее лицо.
- Да. Да! Вы ведь тут? – мужчина махнул букетом в сторону свежевыкрашенной двери мастерской, – работаете?
- Если у вас назначено, надо подождать начальника, – отвечая, Даша украдкой осмотрела большой вестибюль за серой фигурой. Никого. Только их голоса гулко отдавались в немытых стеклах.
- Нет! – посетитель опять замахал букетом и на пол выпали два поломанных цветка, – зачем ждать! – он понизил голос, придвигаясь, – у вас глаза такие… добрые…
Даша, держась за торчащий ключ, отклонилась в сторону.
- Вы перестаньте, пожалуйста. Причем тут глаза?
В кармане запиликал телефон, и она с облегчением выдернула его, прижала к уху.
- Да, Галя, да! Пришла. Нормально. Тут мужчина, сказал, нас ждет. Как зовут?
- Ефросиний Петрович, – громким шепотом подсказал посетитель, шурша целлофаном.
- Еф… ага, спрошу.
Повернулась, не отнимая телефон от уха:
- Директор спрашивает, у вас срочное?
- Да, еще бы! – мужчина прямо затрепетал, стараясь, чтоб ответ звучал убедительно.
- Срочное оплачивается по двойному тарифу, – строго передала ему Даша Галкино телефонное бормотание.
Мужчина нетерпеливо переступил глянцевыми туфлями, кивнул, замахав истерзанным букетом. Даша отметила – дорогие туфли и легкие, на машине приехал. И пальто – из бутика, не дешевка.
- Ну, хорошо…. – кивая, она дослушала Галкины наставления и открыла дверь.
- Заходите, пожалуйста.
В длинном холле пахло свежей штукатуркой и краской.
- Садитесь, в кресло. Я сейчас.
Проскочив в мастерскую, Даша сунула под стол баул, потрепала по голове Патрисия:
- Ты меня подожди, там клиент. Я скоро.
И, посмотрев в зеркало на свои, оказывается, добрые глаза, нахмурила прямые брови. Пусть не старается подольститься, цену она назовет настоящую!
Вернулась в холл, и, устраиваясь за столом, с удовольствием поглядывая на персиковые стены и полосатые панели, положила перед собой тетрадь и фломастер.
- Я слушаю.
Мужчина приподнялся в кресле, помялся и, подхватив его за ручки, подъехал ближе к столу. На узком лбу морщины сбежались углом и поднялись домиком длинные брови. Заговорил горячо и убедительно:
- Понимаете, дело ведь не во мне, в ней дело. Я-то ее, какую угодно и как угодно! Но прихожу с работы, а она – скучает. Вижу ведь! Скучает! Я к ней, а она – нет, все в порядке.
- Это бывает, – неуверенно сказала Даша, – и что?
- Это вы мне скажите, что! Мне говорили, у вас – всегда самое лучшее, – он махнул длинной рукой, показывая на стенки.
- Правильно говорили! – Даша выпрямилась и скромно улыбнулась, – мы давно уже лучшие. Только рекламы пока немного.
- Мне шеф сказал, чтоб я к вам, – пояснил Ефросиний Петрович, – у них с женой все в ажуре теперь, а всего-то три раза приходили.
- Ну, я рада. Так пусть и ваша придет, – предложила Даша, – уверена, ей понравится.
Ефросиний Петрович понурил голову. Пошуршал на острых коленях букетом.
- Не придет. Она вас боится.
- Нас? – удивленная Даша положила фломастер поверх чистого листа.
- Да. Вбила себе в голову, что вы только для ненормальных, – Ефросиний сказал это виноватым голосом.
- Ну, знаете! – Даша обиделась, – а кто сейчас нормальный! Вообще-то, мы и сами ненормальные, и это всем нравится!
- Да я знаю, знаю!
- Положите, наконец, свой букет, что вы им машете!
Мужчина смущенно посмотрел на букет и аккуратно положил его на пол рядом с креслом, вздохнул, отчего расстегнутое пальто разошлось, открывая прекрасно сшитый пиджак и безупречную рубашку с галстуком.
- Это я – ей, нес. Меня с работы отпустили, я позвонил, говорю, готовься, лечу! Думал, у нас будет секс феерический, знаете, она как раньше меня встречала?
- Н-не знаю…
Он поднялся над креслом и, изобразив на лицо сладкое обещание, обвел себя по распахнутому пальто, складывая руки чашками на груди.
- В одном только крахмальном переднике! Будто она Гелла и сейчас на метле, то есть на мне, понимаете?
При виде длинного, прекрасно одетого мужчины, баюкающего предполагаемую грудь на сером драпе, Даше стало нехорошо. Она не понимала. И в отчаянии спросила:
- Так вам передник, что ли?
- А что, советуете снова передник?
Даша откинулась на спинку стула, поставив перед собой тетрадь, чтоб как-то отгородиться от посетителя. Но Ефросиний Петрович не обращал на нее внимания. Глаза его горели от воспоминаний, галстук вылез горбом из пиджака, залихватски торчали уголки крахмального воротничка рубашки.
Даша подняла толстую тетрадь над столом и уронила плашмя. Мужчина вздрогнул, взгляд его стал более осмысленным.
- А себе ничего не хотите? – уточнила Даша, пытаясь нащупать в разговоре хоть какие-то следы логики.
- А что вы предложите? – с надеждой воззрился на нее посетитель.

Даша беспомощно огляделась. Пустые стены молчали и ничего не подсказывали. В голове путались передники и метлы, а также шеф, который приходил три раза и остался доволен. Теоретическая жена, которая считает ателье делом для ненормальных. И совершенно ненормальный гость со своими вопросами.
В дверях мастерской возник Патрисий и, строго оглядев гостя, сел умываться. Это Дашу слегка успокоило – опасности кот не увидел. Вот бы он еще подсказал, как быть дальше. Но тут на помощь пришел сам посетитель. Подняв длинный палец, предложил:
- Я подумал… Если мы придем вместе, может, будет полегче определиться?
Даша закивала. У гостя засветилось лицо, и она на всякий случай опять приготовила тетрадь к хлопку об стол.
- Я даже на улице хотел, но милиция кругом и мороз, – стоя над ней, вдохновенно вещал Ефросиний, размахивая длинными руками, – мне-то не страшно! Я не боюсь милиции! Только бы она согласилась! Ведь женщинам важно, чтоб новенькое было, да?
- Обязательно, – твердо сказала Даша, – новенькое, особенно к празднику!
Гость сунул руку в карман, сверкая роскошными часами, достал дорогой мобильник.
- Я сейчас ей позвоню, и вы сами скажите ей. Пожалуйста! Назначьте время, голос потверже, и мы вместе, к вам! Завтра же!
- Завтра воскресенье.
- Я заплачу, сколько надо!
Набрал номер и сунул Даше теплую трубку. Она прокашлялась.
- Здравствуйте! Это Дарья Лесина, мастер. Мы тут беседуем с вашим мужем, и я хотела бы пригласить вас завтра. Сядем вместе, порисуем, прикинем. Мерки снимем.
Взволнованная тишина в трубке прервалась вздохом.
- Я, – сказал женский голос, – я, понимаете, поправилась очень. Дура, такая дура, праздник скоро, я а наела бока… а он все хочет, как раньше. А я…
- Вот в чем дело! – Даша рассмеялась, – не волнуйтесь, это же наш профиль. Прекрасно справляемся, все довольны.
- Да?
- Так я вас записываю? Завтра, на три часа?
Попрощавшись, протянула трубку собеседнику. Тот, сложив руки на груди, смотрел с восхищением.
- Боже мой! Вы настоящий специалист!
- Ну что вы. Это с каждым может, вернее, с каждой…
- Я не про то, не знаю, что она там вам, но это – мерки, порисуем! Гениально! Это как будто портной и его клиентка, да?
- Почему как будто? – удивилась Даша.
Но, не слушая, Ефросиний Петрович раскрыл бумажник и торопливо отсчитал новенькие купюры.
- Это вам, вам! Значит, до завтра!
И устремился к выходу. От двери, озаряя холл умиленной улыбкой, подытожил:
- Дарья! Вы самый лучший сексолог из тех, с кем я когда-то вообще! Спасибо, спасибо!
- …?
И, не обращая внимания на поднятые Дашины брови и раскрытый рот, исчез.
Оставшись одна, Даша закрыла рот и долго смотрела на дверь, сверкающую свежей краской. Потом придвинула тетрадь, аккуратно записала на чистой странице:
- Е.П с женой, карнавальные костюмы для сексуальных игрищ. Получен аванс – три тысячи рублей.
И побежала за пирожными.
Через два часа вернулась замерзшая Галка, кипя негодованием по поводу овец в мексиканском ресторане. Наливая чай, Даша пересказала ей разговор.
- Черт! Черт! – Галка поставила чашку, – и что, они завтра придут? Вместе?
- Ну, да.
- Дарья, – сказала Галка замогильным голосом, – они не к нам придут. Тут раньше сексолог сидел, арендовал кабинет. Так говоришь, в переднике, да?
Даша слабой рукой поставила чашку рядом с надкушенным пирожным.
- Сексолог… это значит я, ему! Вместе, говорю, мерки снимать будем?
- А-а-а-а! – закричала Галка, и Патрисий с грохотом спасся на подоконник, роняя с него выкройки.
- Мерки! С обоих! Будто портной и клиентка!
Отсмеявшись, они снова припали к чашкам. Даша обкусывала зубчики кремовой корзиночки и раздумывала, что же теперь. Спросить не успела. Галка отодвинула чашку, вытерла рот, пачкая салфетку кровавой помадой.
- Значит так. Сошьем толстушке таких вещичек, что ее бока станут главной сексуальной фишкой сезона. Главное, чтоб она себя королевой почувствовала. А это мы умеем, так?
- Точно, умеем. А Ефросиний не взбесится? Когда поймет, что мы не?..
- Не. Тут главное – результат. А он будет. Восхитительный.

Продолжение следует…