Глава 8

С самого утра на следующий день было во дворце ужасно шумно. Келайла сидела взаперти и волновалась, слушая. Крики из кухни, шум шагов и тележек в коридорах. Совсем издалека – обрывки музыки. А вдруг Асур забыл про нее? Или обманул? И как он собирается забрать живое сердце Келайлы? Неужто разрежет ей грудь и вытащит? Но ведь тогда оно сразу умрет. Нет, он ведь волшебник, напомнила она себе, жалко, что злой, вот был бы добрым, все было бы по-другому…
А потом загремел засов, впуская знакомые шаги. В руки девочке ткнулся чеканный кубок, обжигая кожу горячими боками.
- Выпей. И посмотри на себя в зеркало, серая бродяжка. Я бы велел Марте дать тебе платье понаряднее, и может быть, яркие ленты в косы, но лентами красоты не прибавишь.
Асур засмеялся. Келайла медленно, маленькими глотками выпила горячее питье. Такое противное. И на вид – бурда. На вид?

Она заморгала, осматриваясь и щуря отвыкшие от света глаза. Великий мастер камней нарядился в новый плащ, цветной, как павлинье перо. При каждом движении узоры на ткани переливались, сверкая красками. А еще у него было очень красивое лицо, но белое, неживое, глаза, как два блестящих черных камушка, и черные длинные волосы, расчесанные и убранные под ажурный серебряный обруч.
Келайла перевела взгляд на столик, который видела лишь в мерцающих бликах Светлячка – деревянный, неуклюжий. Взяла на колени старую сумку, потертую, с царапинами на кожаном мягком боку. Встав с табурета, повернулась к зеркалу, которое Асур поставил на лавку. Заново привыкая, смотрела на себя. И почти не узнавала. Казалось, не тринадцатый год девочке, отраженной в тусклом стекле, а старше она, чем старшая сестричка Лейла – серьезный взгляд, бледные щеки, сурово сжатые губы.
- За тобой придет Марта. Будешь помогать ей уносить в кухню посуду. В зал вам заходить запрещено, но когда Эррис король наш с Ариссой королевой нашей и с прекрасной принцессой Эрлой проследуют к пиршественному столу, то пройдут мимо вас, и ты сможешь увидеть принцессу. Помни, напиток действует, пока принцесса Эрла находится в большом зале. Как только она станцует с избранником танец невесты, ты снова ослепнешь. Если, конечно, не решишь отдать доброй Эрле свое золотое сердце.
- А если решу? Отдать?
- Подойдешь к начальнику стражи. Он позовет меня. А я сделаю все, что нужно.
Мастер Асур поправил свой павлиний плащ и ушел, даже не закрыв за собой двери. А Келайла поправила на плече сумку и села ждать. Марта прибежала вскоре, запыхавшись, вытирала руки о передник, потом сняла его, кидая на сундук. И ахнула, заглядывая в глаза девочке:
- Да ты, никак, видишь? Это волшебство великого мастера Асура, да, малышка? Ох, смотри, будь внимательна и осторожна.
Она наклонилась к уху Келайлы, беря ее за руку:
- В людях многое говорят о великом мастере, но все шепотом, с оглядкой. Что говорят? Ну… тебе я про то не скажу, ты с ним сама каждый день встречаешься. Вдруг твое слово вылетит, там, где не надо, и мастер накажет бедную Марту. Как вот…
- Что?
- Ничего. Пойдем.

У самых дверей, не тех, что были широко распахнуты для гостей, а сбоку, откуда виден был длинный стол, крытый белоснежными скатертями, встали они у стены, в толпе нарядно одетых слуг. Марта по-прежнему держала горячую руку Келайлы.
- Эррис король наш – добр и внимателен. Захотел перед пиром пройти этим коридором, давая нам, простым людям, свое королевское благословение. Смотри же, молчи, кланяйся, улыбайся и помаши рукой, когда королевская чета будет здороваться. Да поклонись прекрасной принцессе Эрле, когда она пойдет следом, а вокруг – стражники и ее личные слуги.
Так и случилось, не успела Келайла кивнуть Марте. Зашевелились вокруг, толкаясь, пошел от одного к другому радостный шепот:
- Идут! Идут наши благодетели, Эррис король наш, пусть солнце и луна всегда светят ему и великой Ариссе королеве нашей. И пусть счастлива будет прекрасная дочь их Эрла.
Люди стояли вдоль стен, кланялись, прижимая руки к сердцу. И Келайла, помня наказы Марты, поклонилась, увидев высокую корону в драгоценных камнях, и еще одну – диадемой на пышной прическе. Но не стала разглядывать королевскую пару: следом, придерживая над искристыми туфельками десять прозрачных юбок, медленно шла, как плыла лебедем, прекрасная Эрла. Смотрела перед собой, не глядя на радостные лица, и синие глаза сияли на прекрасном лице, как морозное небо. Алели на белой коже яркие губы, как… как роза? Не-ет, скорее, как выточенный искусным резцом бутон, из драгоценного камня – яркий, но неживой. И ложилась на плечи дивная волна темных волос. Словно самый умелый мастер расплел своими инструментами прекрасный агат, слоеный черными и голубыми прожилками, расчесал каменные нити, превращая их в длинные густые пряди.
- Лейла? – шепотом сказала девочка, пытаясь заглянуть в синие глаза, – Кайла? – позвала, надеясь, что алые губы приоткроются, чтобы заговорить с ней, – Кейла! Это же я! Посмотри на меня!
Марта дернула ее, пихая к стене.
- С ума сошла? Молчи, глупая. А то принцесса велит отдать тебя в переделку. Будешь, как деревья и птицы в дворцовом парке.
- Деревья? – Келайла не слушала, повторила просто так, поднимаясь на цыпочки и глядя в стройную спину, а через полминутки, грохоча сапогами и доспехами, все закрыли стражи, сдвигая широкие спины.
- Пойдем. Наше место вон там, у занавеса. Когда слуги понесут от стола подносы, их нужно забрать и быстренько тащить в кухню. А ты чего с сумкой, еще вдруг уронишь, поднос-то.
- Не уроню, тетя Марта.
Люди уже расходились по местам, в большом зале играла приятная музыка, там рассаживались гости, улыбаясь, кивая и сверкая драгоценностями. А Келайла, кусая губы, встала рядом с Мартой, ожидая, когда прибегут первые слуги, принесут посуду после закусок. В голове ее кружился вихрь, и тяжко было все удержать на местах, понять, что к чему. Главное она уже поняла – не придется ей искать во дворце плененных сестер. Мастер Асур сотворил свое волшебство, из трех девушек создал одну, и в ней собрал все самое прекрасное, чем гордились сестры. Каждая из них получила, чего хотела. Но вместо троих счастливиц сделалась одна, прекрасная, но с холодным в груди сердцем, выкованным из золота.
Что же делать? Келайла отдала бы свое сердце, не задумываясь, но она пришла вернуть сестер. Если она пойдет к троим, и станет четвертой, как же мама и папа, которые спят и ждут возвращения? Получается, никто из сестер не вернется в дом под вишневыми деревьями? Не ляжет вечером спать в спальне окнами в сад, не приготовит утром завтрак, днем – не поможет родителям по хозяйству. Или же, получив сердце, Эрла вспомнит настоящих родителей и убежит от королевской жизни? Но тогда Эррис и Арисса будут страдать, ведь они так радуются… И что там Марта говорила о переделке и о деревьях? Келайла держала в руках золотого соловейку, а что еще?
И вдруг догадалась, прижимаясь к стене за бархатным занавесом. Эта серебряная петелька. Она росла прямо из толстой ветки, как маленькая веточка дерева. Оно тоже неживое? Но под ногами была живая трава, настоящая, куда укатился Светлячок.
Это ее беспокоило, но думать было некогда. Важнее придумать, как быть с принцессой. И с ее сердцем.
Келайла пробралась за шторой к самой двери и высунула голову, жадно разглядывая возвышение, на котором стоял королевский трон, а по бокам сидели королева и принцесса. Эрла была такая прекрасная. И такая равнодушная… Белело нежное лицо, сверкали на волосах и шее драгоценные камни. А ниже, за столом, поднимались, держа в руках бокалы и кубки, гости, возглашая тосты за здоровье королевской четы и за счастье принцессы. Сверкнул переливами цветной плащ. Асур нашел глазами взволнованную Келайлу, нахмурился. Но потом еле заметно кивнул ей, и покачал головой, словно жалея Эрлу.
И девочке на самом деле вдруг стало ужасно жалко принцессу. Сидит там, среди яств и сокровищ, такая красивая, рядом любящие родители, за столом – женихи, ловят ее взгляд, надеются на ласковый прием и улыбку. А ей ничего не в радость. Просто вот – совсем ничего и никак.
Келайла не увидела, как ухмыльнулся мастер Асур, пряча руки в широких рукавах. Встал, обходя гостей и направляясь к боковой двери. Стуча сердцем, она смотрела, как, подхваченная волной ее горячей жалости, Эрла вдруг словно проснулась. Синие глаза потеплели, как весеннее небо, губы сложились в улыбку, стали точь-в-точь как живой розовый бутон, а волосы засветились, переливаясь, так и хотелось взять в руки тяжелую прядь, прикладывая к щеке. Принцесса засмеялась. И все вокруг засмеялись тоже, очарованные теплом и нежной радостью ее смеха. Только Келайла качнулась, прислоняясь к стене. В груди немножко ныло, но она готова была потерпеть, если такова плата за капельку жизни в золотом сердце Эрлы.
- Ну, – сказал мастер Асур, внезапно появляясь рядом с ней и отводя подальше от суеты и толкотни, – видела, что может сотворить твое сердце с принцессой? И это лишь малая капля, ты дала ей меньше, чем серому соловью. Сейчас Эрла выберет себе юношу для главного танца. Они скрепят обещание кольцами. А утром он увезет ее. Хочешь ли ты сделать Эрлу счастливой? По-настоящему счастливой?
- Что ты сделал с моими сестрами, мастер Асур? И зачем?
Асур надменно пожал плечами, заслоняя растерянную Келайлу от снующих с подносами слуг.
- Вот оно что. Это были твои сестры? Вряд ли они захотят вернуться. Они сами захотели. Все трое. Согласились еще до того, как я договорил предложение. Однако, жадные у тебя сестрички. А ты где была, когда троица рвалась из дома, в надежде получить принца? Проспала? Хотя, не думаю, что они взяли бы тебя с собой. Они глупы. Кичились красотой и хотели обойтись без сердца.
Он засмеялся поспешно, но Келайла все равно поняла, думая сердито – ты тоже оказался дураком, великий мастер, если решил, что твоя железяка заменит сердце.
- Смотри. Принцесса выбрала. Сейчас начнется танец.
Келайла снова заглянула в двери. Там, в огромном пустом пространстве, окруженном нарядной почтительной толпой, Эрла стояла, подав руку юноше, а он подавал ей свою, поднимаясь с колена. Музыка заиграла, все захлопали, юноша повернулся, улыбаясь толпе. Красивое лицо с маленькими усами, темные кудри, широкие плечи. И (тут Келайла ахнула еле слышно) – на гладком лбу красная метинка над бровью.
- Подаришь ли ты счастье принцессе? – вкрадчиво прошептал Асур, вкладывая в руку Келайлы маленький пузырек темного стекла, – ведь она тоже твоя сестра. Одна вместо троих.
Если я откажусь, подумала Келайла, сжимая в руке пузырек, Эрла превратится в равнодушную неживую игрушку. И целую жизнь проведет с ней не какой-то чужой принц. А Эли-Манита-Амиру, в которого она запустила косточкой с чердака. И который до сих пор волшебным образом носит на лбу ее метку. Ее – Келайлы. А еще он ей снился… Хотя она понимала, никогда Эли не посмотрит на маленькую девчонку в старой юбке, девчонку с обычным лицом, конопатым носом, русыми косичками. Всю жизнь зеленоглазый Эли, который в ответ на ее хулиганство только рассмеялся, будет мучиться с безжизненной Эрлой, даря ей свою любовь.
- Я согласна, – и Келайла опрокинула в рот пузырек, зажмуривая глаза.
Внутри все ахнуло, переворачиваясь, заныло в груди, потом выстрелило острой болью. В раскрытые глаза глянули разом жаркое солнце и бледная луна, завертелись, расплескивая острые лучи. Мешали смотреть.
Келайла шла рядом с мастером Асуром, который бережно вел ее под руку, уводя дальше и дальше от шумного зала, полного веселых людей, а в самом центре танцевала прекрасная Эрла, смеясь своему избраннику. И Эли-Манита-Амиру кружил ее, поддерживая за тонкую талию, туго схваченную драгоценным корсажем. Гости кричали здравицы, улыбался, покачивая головой в такт музыке, король Эррис, а королева Арисса промакивала мокрые глаза кружевным платочком.
Шаг за шагом уходила Келайла, с трудом переставляя ноги, которые стали вдруг непослушными, сгибались резко, как на шарнирах. И как через вату, слышала рядом негромкий смех Асура. Перед глазами плыли сначала суетливые слуги, потом стены длинных коридоров, двери, запертые на тяжелые замки. Становилось темно, только тусклые фонарики на сырых стенах отмечали их путь, по лестницам, все ниже и ниже.
И наконец, скрипя, распахнулась тяжелая дверь, разом засияли лампы, свечи и факелы на стенах. Таким безжалостно ярким был свет, что видящие глаза Келайлы снова почти ослепли – от слез. Асур подвел ее к возвышению, помог подняться и усадил, сам укладывая ее маленькие руки на неживые колени. Встал напротив, все еще смеясь.
- Ты меня видишь, маленькая Келайла? Ответь.
Она хотела сказать, хоть что-то, но губы не слушались, щеки словно заледенели, руки лежали неподвижно и ничего не чувствовали.
- Видишь. Как я и обещал. Вот только, кроме зрения, не осталось в тебе ничего. Хотя, нет.
Он подкатил высокое овальное зеркало, наклонил его под нужным углом. Оттуда, из сумрачной глубины смотрела на Келайлу статуя, выточенная из светлого камня. Искуснейше сделанная, со всеми мельчайшими деталями. Девочка, сидит, сложив на коленах руки. На неподвижном лице – большие живые глаза. Резные косички с лентами из анберовых лепестков. Складки юбки из разноцветной яшмы.
- Теперь ты такая – навечно, глупая Келайла. А чтоб наказать тебя за твою гадкую слепоту, которая не давала увидеть, как я умею гранить камни, ковать прекрасные кольца и ожерелья, я оставлю тут свет, много света. Будешь сидеть и смотреть на вещи, которые держала в руках, рассказывая мне, что они полны темноты. Теперь ты никому не нужна. Ничего не было в тебе, кроме живого горячего сердца, а теперь нет и его.
Уходя, Асур повернулся и сказал еще:
- Ты еще можешь увидеть луну и солнце, милая. Если кто из гостей вдруг решит купить для украшения дома статуэтку обычной девчонки. Но особенно не надейся, гости Эрриса короля нашего выбирают статуи героев и красавиц, и у меня их полным-полно.
Хлопнула дверь, загремел ключ в большом замке. И Келайла осталась сидеть, глядя на бесчисленные сокровища, сверкающие в ярком свете.