14.2

Вдвоем с Фитией они плотно забинтовали ухмыляющиеся шрамы жирными лентами. Потом, пока Хаидэ удерживала подругу за плечи, усадив, жрец, густо намазав груди, покрыл их тем же полотном, в несколько слоев. Поверх получившегося панциря надели на больную плотную рубаху и уложили обратно на постель.
- Тебе придется потом похоронить свой матрас и покрывало, госпожа.
Он медленно мыл руки, сливал воду в огромный кувшин и снова мыл, чистой. Хаидэ сидела рядом с Ахаттой, еле касаясь, убирала со лба черные пряди.
- Расскажи, что с ней?
- Вымойте руки, как следует. Теперь она будет спать. Я расскажу.

В дверном проеме что-то забормотал стражник, позвякивая копьем.
- Что там? – Хаидэ присмотрелась к маячившему за широкой спиной темному силуэту, – это ты, Мератос? Ты наконец, вспомнила о своей госпоже?
Девочка вошла, косясь на постель, низко поклонилась хозяйке. И выпрямившись, с вызовом сказала:
- Ты сама отпустила меня, туда.
- Хорошо, что пришла, – Хаидэ, вытерев руки, села на низкий табурет и поправила волосы. Улыбнулась устало.
- Принеси вина и свежего хлеба, Мератос. Нам всем надо отдохнуть. Сядь, жрец. Мы хотим знать.
В наступившем молчании стали слышнее редкие крики и пение снизу. Гости устали веселиться и лишь изредка кто-то затягивал песню и замолкал, засыпая на середине куплета. Фития прошла вдоль трех окон, откидывая шторы и цепляя их за крюки. Хаидэ повернулась так, чтоб пришедший с ночного моря ветерок овевал потное лицо. Жрец, сев на табурет, сложил руки на коленях, повел плечом, с которого падали незаколотые складки хитона.
- Я служил своему богу, ты это знаешь, тебе сказали.
- Да.
- Он был один, в мире, где множество богов и в каждую эпоху нарождались новые и не уходили, потому что боги не умирают. Их становилось все больше и, наконец, нашлись люди, которые стали говорить о том, что богам тесно в их мире, что им не хватает сфер небесных, морских и подземных. Эти пророки кричали на площадях о том, что скоро боги сойдут на землю и отберут ее у людей. Что люди отпущены жить на земле лишь для того, чтоб подготовить богам еще один мир. Смотрите вокруг, кричали они, показывая руками на рисовые поля, просторные дороги, уютные дома и прекрасные дворцы, неужто вы думаете, что сонм богов простит вам счастливую и спокойную жизнь? И чем лучше вы будете жить, пророчили они, тем сильнее будут завидовать вам боги, в особенности, старые, забытые вами, которые изголодались без подношений. Но мы не можем прокормить всех богов, возражали пророкам крестьяне, растящие рис, зерно и фрукты. Ведь нельзя отдать весь урожай, мы сами умрем от голода, а зачем тогда боги, ведь они должны помогать?
- Все верно отвечали, – пробормотала Фития, поправляя фитиль в маленьком светильнике.
- Да. И пророки тоже думали так. Они стали готовить в тайных храмах убийц богов. Мужчины и женщины уходили туда и жили, посвященные каждый своему богу. А после жрецы отравляли их земные тела, чтоб, умерев, они ушли к своему богу и убили его этим ядом. Женщины – молоком, мужчины – семенем. Я видел убийц богов. И видел такие же раны, в которые вливали отраву.
- Ты… ты тоже был таким жрецом?
- Нет, доброе сердце. Я попал туда, разыскивая… одного человека. Я хотел объяснить ему, что это все ложь, потому что, когда логика строится на лживом утверждении, все последующее – нагромождение лжи, башня из камня на песке. Нахлынет волна, подмывая песок, и башня рухнет. Я долго искал храм. Выстраивал самые лучшие слова, чтоб было понятно и убедительно.
- И нашел?
- Я… опоздал. Но я все увидел. Как растут в храмах послушники, как проходят они обряд последнего посвящения. И становятся орудием для убийства бога. Каждый – своего.
- Они умирали? Эти люди умирали от яда в себе? – Хаидэ смотрела на Ахатту, еле видную в слабом свете.
- Нет, госпожа. Их сжигали раньше. На костре, с молитвами, песнями и напутствиями.
- Чудовища! Вы там, в своем хваленом Египте – чудовища! Не зря ваши боги имеют головы зверей!
- Твоя сестра, госпожа. Она не в Египте. Она пришла из твоей степи и лежит в твоих покоях.
- Извини. Я не хочу, чтоб она умерла.
- Она не умрет. Я многое узнал там. Пока ждал следующего обряда.
Все молчали. Рабыни сидели в углу на корточках, Хаидэ видела, как сверкают глаза у Мератос, слушавшей, как дети слушают страшную сказку.
- А что потом? Что ты сделал?
Жрец улыбнулся и опустил голову, перебирая складки хитона.
- Я попробовал отговорить их. А когда не получилось, испортил им праздник.
- Как?
- Позволь мне рассказать об этом после, прекрасноликая. Это долго.