6.6

Когда отец ушел далеко, Ловкий за краем палатки пошевелился, и она, медленно возвращаясь в тихую ночь, окликнула шепотом:
- Где ты там?
Распахнула плащ:
- Залезай.
Обняв мальчика за холодные плечи, прижалась, молча обдумывая услышанное. Ловкий не мешал и они долго сидели тихо, глядя на яркие крупные звезды.

- …Ладно, Исма, иди спать. Твой от костра вернется, точно вздует.
- Угу, – Ловкий завозился, пошарил в кармашке на кожаном ремне. Сунул что-то в ладонь, – держи. Тебе.
Хаидэ пальцами пробежала по шершавой поверхности. И улыбнулась. Мысли о рассказанном будто сдуло ветерком.
- Ой, это что, зверь?
- Угу. Ты завтра посмотришь, когда светло будет. Я хотел – на шею. А теперь подумал, надо – в волосы, будет красиво. Не боишься?
Хаидэ баюкала в ладошках маленькую, размером с миндальную скорлупку, фигурку. Трогала длинный шнурок:
- Нет. Потому что это ты мне сделал, сам. Но ведь нельзя, Исма, зверей делать нельзя. А ты вот…
- Мне надо было тебе что-то особенное, понимаешь? Смелое.
- Тебе попадет. От отца.
- А так и надо. Ты его спрячь, хорошо? Чтоб тоже не попало.
- Вот еще! Я его завтра надену.
Ловкий тихо рассмеялся. Толкнул ее плечом:
- Правда наденешь?
- Ага. Вот Фити раскричится!
- Я тебе еще буду делать. Этот зверь – летний. Потом сделаю того, кто осенью. И зимнего.
Хаидэ, вспоминая слова отца о том, когда ей в полис, нахмурилась, но тут же улыбнулась. Считала, растопырив пальцы и шевеля губами:
- Восемь зверей у меня будет. Долго еще. Я их с собой увезу.
- Носить будешь?
- Всегда.
- Хорошо.
Хаидэ зевнула. Ловкий рассмеялся тихонько. Подпихивая сонную девочку, помог забраться в палатку. Отправил вслед шкуру.
- Исма?
- Что, Лиса?
- А ты почему его сделал? Ты так услышал, да? Внутри себя?
- Да. Я услышал и понял, надо – так.
- Ты будешь непобедимым, Исма, настоящим.
- Спи уже, Лиса.
- Я сплю, сплю…
И Ловкий, затянув дыру в стенке палатки, набросил петлю и сам ушел спать, раздумывая о переменах в жизни.