Первая книга “Снов” подходит к концу. Когда я такое пишу или для себя понимаю, это значит, я могу еще пару авторских туда приписать, да и пусть пишется. Но чувство, что история хочет завершиться, есть, и хорошо. Особенно, если она очень громоздкая, эдакая многоходовка с кучей народу, реальностей, времен. То есть, сюжет делает привал, позволяя мне закончить часть и начать следующую.
Как правило, ближе к концу первой книги приходится писать главы не слишком приятные. Если бы я была маниаком, я бы обсасывала “кровь-кишки-распидарасило” по ходу всей книги, но мне в силу характера неприятно постоянно возиться в дурном, тем более автор не читатель. Читатель может плюнуть и перелистать, плюнуть и бросить, плюнуть и обвинить автора в чем попало. А автор вынужден вселиться, обустроиться, проникнуться, трансформироваться в любую писуемую им дрянь. Получить удовольствие от тех вещей, которые ему-личности глубоко чужды.
Так что, всякий раз я как перед визитом к стоматологу. Знаю, надо, и будет лучше. Но как же неохота и как же хочется перенести на потом!
Но раз я все это болтаю, значит, часть мрачного мрака в сюжете я уже асилила.
Помнится, что-то подобное я уже говорила во время написания другой книги, возможно, романа “Ястребиная бухта”, там есть сцена в подвале, где бухали крутые, приводя туда пьяных малолеток. И еще там есть глава, в которой Сека Беляш удерживает Нику в недостроенном доме, напиваясь и зверея у нее на глазах.
Вот этих монстров тоже писать было не менее сложно, чем нынешних нечеловеко-образных тварей. А куда денешься))