Мимо шли бесконечные люди, стремясь к морю, они уже загорали утром, потом вернулись на обед и отдых, и теперь снова шли – остаться на галечном пляже до самого заката. А подруги развлекались, сонными от сытости глазами осматривая прохожих – выискивали для Шанельки самцов.
- Вот, – Крис еле заметно поворачивала голову, указывая взглядом, – за теткой в синих шортах. Самэц?
- Этот, с шерстяными ногами? Нет, – отказывалась Шанелька.
- Если шерстяные, как раз самец, – убеждала Крис, кидая в рот кусочек салатного листика.
- Мы же фигурально! Не самэц, потому что самэц. А потому что не женщина. И весь из достоинств. А шерсть на ногах разве достоинство?
- Зимой.., – начала Крис.
- Не мерзнет, – закончила Шанелька, – понимаю. Сэкономим на штанах, если вдруг семья. А ходить с ним на каток, я в шубе, а он в шерстяных ногах? Не. Другого хочу.
- Вот! – Крис крутанула кистью руки, вроде демонстрировала собственное творение, – там, у куста, где тетки с бидончиками. Ну?
- В жилетке на голое тело?
- Зато какое тело! Высокое. Стройное.
- Длинношеее, – подсказала Шанелька, – тонкорукое. Худощавое. А кстати, “ща” это у него где?
- Какое еще “ща”?
- Если худо-щавое, значит, у него худая ща.
- Щи, – догадалась Крис. – Худые у него щи.
- А если здоровущие щи, тогда как? Толстощавый?
- Не отвлекайся! К нам уже кофий идет.
- Нет, – решила Шанелька, – какой-то он совсем не мужественный.
- Щами, – подсказала Крис, подвигая к себе белую чашку с ложечкой наискосок.