Глава 59

Солнце толкало всадника в спину, и тень впереди удлинялась, пластаясь. Брат мощно пересыпал шаги, наступая копытами на тень, и не мог догнать ее. Нуба ударил пятками, с тревогой глядя, как уползает вдаль по травам его вытянутая голова. Быть бы быстрее собственной тени…
Но как ни понукай коня, его ноги длиннее не станут. Рядом бежала Цапля, кивая мордой. Нуба уже скакал на ней, отпустив Брата отдохнуть от ноши, а после пересел снова.
Брызнули из-под копыт перепелки, трепеща жесткими крыльями. Заметались вверху стрижи, падая вниз и снова взмывая. Им скоро спать, вот сядет солнце, отыграет вечерняя заря. А через несколько дней исчезнут, снимутся, улетая на юг зимовать.
Нуба нащупал на боку фляжку, снял с пояса и хлебнул. Вытер мокрый щетинистый подбородок. Цепляя обратно, не сразу понял – к сдвоенному стуку копыт прибавилось дальнее эхо. Из-за северных пологих холмов, вольно разлегшихся до самого неба, еле слышно доносился топот. Нуба остановил коня, утишая собственное тяжелое дыхание. Сморщился, досадуя. Битвы посреди орущей толпы притупили слух. Так же, как долгое морское путешествие, а после – тесное пространство каменных арен отучили его от быстрой и долгой скачки. И сейчас через хриплое дыхание, перемешанное со стуком сердца, он не мог разобрать, кто скачет и куда.
Пригнулся к шее коня и снова кинул его вперед, уже не глядя на север. Кто бы ни скакал за плоскими вершинами, через малое время их пути пересекутся. Или соединятся.

Хаидэ сползала по каменному уступу, тяжело падая в протянутые руки Коса. Перед глазами вспыхивал синий подол, мелькнувший в черной расщелине. Не может этого быть. Нет. Столько пережили вместе. И она отвоевала для сестры другую судьбу. Неужто Видящий оказался прав с грязными пророчествами, и новая судьба оказалось такой короткой?
«Надо попасть обратно в гору».
Она высвободилась из мужских рук, незаметно оглядела очередной уступ. Нельзя говорить тойрам, не пустят. Они заваливали все расщелины, не пропуская ни одной. Там внизу, где распоряжается Нартуз, ей в гору не пролезть.
- Кос, ты спускайся. Я догоню.
В последних лучах красного солнца лицо мужчины стало настороженным.
- Ага. Чего это вдруг?
- А то не понимаешь. Надо мне.
Он, подумав, кивнул:
- Ладно. Не рассиживайся. Я тута постою пока. Тебе еще с Нартом решать, про тиритов.
Хаидэ застыла. И Кос охотно объяснил:
- Пока вы там через ямищи скакали, эти степные собаки подошли к горе. Да хочешь, покажу, только надо на северный бок пролезть. Твой дракон баял, много их, встали, ждут. Не торопятся, крысы вонючие. Верно, уж видели, что тут кругом бабы, да дети.
- Да…
- Ну, чего встала? Перехотела, штоль? Так пойдем, ты княгиня, воин. Твое место впереди. Всегда.
Подергав стриженую бороду, добавил, раздраженно сокрушаясь:
- И не сиделось внутри-то. Все развалили. Ну да что уж. Ясно, сложилось так.
- Пойдем, – ответила Хаидэ.
Ломая кусты, спрыгнула с валуна на уступ ниже. Лоб между бровей прорезала вертикальная черта, а губы сжались. Бедная, бедная сестра Ахатта, видно, придется ей сгинуть в паучьей горе, вместе с добрым бродягой Убогом.
Выпрямилась, осматривая степь, волнами красной меди лежащую у ног. Справа пологая гряда холмов, начинаясь от самой горы, где первый гребень прятал за собой лагерь тиритов, уходила вдаль, крутясь, как древний огромный змей, полузарытый в землю. Слева плоская лощина, на границе которой торчали несколько приземистых деревьев-шатров, открывалась далеко, и княгиня знала, огибая горы и скалы, она выходит к берегу моря.
А посередине, заливая последним светом плоскую землю, солнце касалось ровного края степи. И, Хаидэ пригляделась, еле заметная точка, очень далеко. Может быть, всадник. А может, скачет степная газель. В лучах, бьющих в глаза, не разглядишь.
- Сколько женщин? – спросила у Коса, когда он тяжело сверзился рядом.
- Да почем знаю. Нартуз вон, его спроси.
Выдравшись из кустов, они подбежали к Нартузу.
- Справились, – довольно сказал тот, оглядывая рваные рубахи героев.
- Вождь, вели парням, пусть уводят женщин на южный склон, там можно обогнуть гору и спрятаться по-над морем.
- Можно, – хмуро согласился Нартуз, – да там тоже дырок полно. То риск большой, княгиня.
- Все равно. Пусть переползают подальше и прячутся в зарослях. У тиритов хорошие луки, вождь, целят метко.
- А стемнеет скоро?
- Они видят в темноте. Как степные шакалы.
Она быстро оглянулась на облитые красным светом женские лица и цветные пятна платьев. Повысила голос:
- Да не медлите! В темноте бабам труднее будет уходить!
Нартуз кивнул, подзывая молодых тойров, раздал приказы. Те побежали, прыгая и карабкаясь, и гора, затихшая было, всколыхнулась неясным говором, плачем и тихими вскриками.
- Задержать бы их! – Хаидэ смотрела на северный склон холма, закрывающего стоянку тиритов. Там было странно тихо, казалось, вот сейчас тишина разорвется воплями и топотом.
- А даже и лошади нету, нет всадников. Перебьют всех, как птенцов на ветках. Парней с топорами в самый низ, вождь Нартуз, под склон. В кусты и траву.
- Под ноги коням, штоль?
- Да! Чтоб не попадали из луков. Схорониться сумеют?
- Ну… – Нартуз опять замахал руками, отдавая распоряжения.
Оглядывался со злостью. Так все коряво, и вправду, сидят на виду, и приказывать в голос не можно, это не в пещере на камне стоять, покрикивая.
- Княгиня…
Она быстро оглянулась на тихий голос. Казым поправлял на боку короткий меч.
- Есть кони, светлая. Пойдем вниз, я кликну. Эргос их бережет.
Кивнув, она устремилась к боковой тропке. Казым полез следом, шепотом ругая скалы. Спрыгнув в темные заросли, они присели, прячась за колючими ветками.
- Сейчас, – сказал воин и забормотал, протягивая вперед руку.
Хаидэ нетерпеливо ждала, привставая и вглядываясь в алые разводы зари над темнеющими травами. Вздрогнув, коротко рассмеялась, услышав топот, казалось, над самой головой.
- Полынчик! – Казым вскочил и в один миг оказался в седле.
Она тоже вскочила, жадно всматриваясь в степь.
- Брат? Где Брат?
Но степь молчала. Только из-за холма слышались неясные деловитые крики. Подбежав к всаднику, она схватила грубую штанину.
- Слезай, Казым. Дай коня, я поеду.
- Нет. Ты вождь. Убьют.
Он поддал пятками и, поворачивая коня, оскалился.
- Сзаду поеду, отвлеку на чуток.
- Дай коня! – грозно крикнула княгиня вслед и топнула босой ногой, беспомощно глядя, как, вздергивая сизый хвост, Полынчик уносит всадника от горы, по лощине, чтоб там свернуть вправо и ворваться в лагерь тиритов со стороны степи.
По сторонам тяжело спрыгивали тойры, тихо переговариваясь, расползались по кустам, удобнее беря топорики. И княгиня, перебираясь от одного куста к другому, тихо и быстро наказывала парням, что надо делать.
- Сидите до последнего. Как подойдут совсем, прыгайте и рубите, снизу. После удирайте в камни, да не хвалитесь дурью. Тихо лежать, чтоб живы остались. И снова прыгайте. Коней рубайте, по ногам. А дальше уж сумеете, заломать на земле.
- Уж сумеем, – возбужденно отзывались тойры. И стихали, когда она, извиваясь ящерицей, ползла дальше.
Вернувшись к тропе, полезла наверх, продралась к уступу, где остался Нартуз. Покачала головой, глядя, как парни стаскивают к краю обломки камней.
- Не успеете и размахнуться.
- А ты не пугай, тоже мне… – Нартуз не договорил.
Медленно выпрямился, свешивая тяжелые руки.
На гребень холма, топоча, вырвались несколько десятков черных всадников.
- Йиихо! – пронесся в вечернем теплом воздухе вопль.
Гора смолкла. Хаидэ смутно подумала о матерях, что зажимают ладонями рты плачущим детям.
- Что надо? – завопил Нартуз, выпячивая грудь.
Она рванула его за плечо.
- Да ложись, пристрелят!
Но он вывернулся и подошел к самому краю.
- Я вождь тойров! Что пришли, а?
Тогда, как когда-то в далеком детстве, уже слыша сердцем, как натягивается тетива на десятке луков, она подбежала к тойру, облитая темнеющим, но еще ярким светом заката. Крикнула, опережая готовые полететь стрелы:
- Я, Хаидэ, вождь Зубов Дракона! Зачем пришли?
- О! – удивился черный всадник на широком сильном коне, поднял руку, останавливая стрелков, – аж два вождя? Не стрелять!
Всадники топтались на месте, разглядывая стоящих, и скалили красные зубы.
- Где ж твои, клыки, баба-вождь? Слыхал я, тебя выплюнули из племени, ровно ты гнилой зуб?
- Вранье слыхал. Мои воины скоро будут. Никто из вас не уйдет живым.
- У-у-у, гыгы, э-э-э, – разнеслось над всадниками.
Первый кивнул, и рассмеялся.
- Даже если и так. Успеем прострелить твою дурную башку. Или за тебя заплатят выкуп? А?
- Да. Очень хороший выкуп, воин. Хочешь, я спущусь и вы возьмете меня. А тойров оставите в покое.
- А то – что? – мужчина повернул коня к своим и кивнул, приглашая повеселиться.
- Напугала! Но я согласен. Спускайся. Я найду, что с тобой сделать.
- Врет, – мрачно сказал Нартуз, – тебя возьмут и нас перебьют.
- Знаю.
Хаидэ подошла к краю скалы и стала медленно спускаться по узкой крутой тропке. Сползала, цепляясь за ветки и стараясь быть на виду у тиритов. Думала, да что же они толкутся сверху. Пусть бы съехали к зарослям. Там тойры.
Но всадники благоразумно торчали на гребне, держа под прицелом луков склоны горы, на которых почти не было видно людей. Ползком женщины перебрались дальше, к повороту склона и залегли, прижимаясь к скалам, укрытые кустами и валунами.
Главный проследил, как она ползет от камня к камню и снова поднял голову. Но Нартуза уже не было видно, он благоразумно залег за камнем, как только Хаидэ отошла.
- Эй, бык! Слышал я, что вас выкурили из горы-мамаши?
- Кто ж тебе сказал?
- Знаю кто. И наверх не полезем. Сами спуститесь, как обожрете все ягоды на своих кочках! А мы подождем.
- Ага. Ждите, у нас жратвы много.
- Врешь опять. Ладно. Вы баб отдайте. Помоложе. А сами дальше жрите свою падаль. Пусть спустятся сами. Да только молодые, слышь? Заберем и уйдем.
- Эй, девки! – заревел другой тирит, помахивая флягой, – слазьте! Мы вам привезли вкусного, в штанах! У тойров такого нету!
Первый воин, следя, как Хаидэ спрыгнула на траву и выпрямилась, помахал ей рукой, маня к себе.
- Лезь сюда. Да чего телишься?
У ее ног, не дыша, лежали два тойра, укрытые мешаниной веток.
- Сам подойди. Нога у меня подвернулась.
Но тирит снял с плеча лук и прицелился в склон горы.
- А ты туда поглянь. Лежит милка, выродка своего нянчит. Одной стрелой обоих и сыму.
И рявкнул, наливаясь бешенством:
- Сказал, иди, дочь шакала!
Хаидэ медленно зашагала вверх по склону.
Они никуда не уйдут. И убивать не будут всех. Они дождутся, когда женщины устанут лежать, а тойры решат напасть. Перебьют самых первых, а прочих возьмут в полон. Еще бы, такая добыча для тех, кто промышляет продажей рабов. Сильные тупые быки и их сильные выносливые женщины… А что же Казым?
Она понимала, Казым поехал на верную смерть, и лучше бы он даже не пытался отвлечь тиритов. Но все же он Зуб Дракона, тут же думала с надеждой, оскальзываясь босыми ногами на полегшей сухой траве, вдруг останется жив.
Всадник поехал навстречу, и она остановилась, поднимая лицо к нависшей над ней фигуре, к радостному оскалу зубов.
- Нож брось, лисица. Бабу спасешь.
Хаидэ положила руку на пояс. И помедлила. Тенькнула тетива, ушла стрела с тихим посвистом, и со скалы послышался страдающий крик.
- Хейка! Убили ее!
Смолк испуганно.
Хаидэ сорвала нож и швырнула в траву.
- Та-ак, – тирит оглядывал ее, ухмыляясь.
- Гага, возьми к себе. После приведешь в мою палатку!
- Что ж я теперь, с бабой, Корча? – Гага подъехал, спрыгнул, хватая Хаидэ за плечо и заламывая ей руки за спину.
- Заткнись. Вяжи лучше.
Корча отъехал, мазнув ее напоследок масляным взглядом. И заорал:
- Парни! Давай к горе! Да смотрите, в траву смотрите! Если там кто – шибайте конями.
- Йиихо! – закричали всадники.
И вдруг с обратной стороны холма донесся вопль, смешанный с топотом.
Хаидэ, уже со связанными руками, побежала по траве, вырвавшись из рук Гаги, упала, когда тот рванул ее волосы. Лежа, выворачивала лицо, стараясь за стеблями трав разглядеть, что делается внизу, у еле видных кругов кострищ. И хрипло засмеялась, сворачиваясь, чтоб сапог Гаги не попадал по животу.
Из степи, следом за Полынчиком, будто они только что родились в темнеющем воздухе, неслись и ворвавшись в толпу тиритов, закрутились, перемешиваясь с ними, два десятка черных воинов на тонких конях.
Рядом с ней метнулись большие копыта, жесткая рука подхватила и кинула через шею лошади на край седла. Хаидэ охнула, ударившись животом, и харкнула вязкой слюной, закашлявшись.
- Вниз давай! – хлестнул по ушам сверху злой голос Корчи, – дави быков!
Сам он съехал до середины склона и натянул поводья, остановившись в относительной безопасности. Княгиня подняла голову, силясь увидеть. Тириты, что толпились на гребне, скатывались мимо них вниз, бросали лошадей к самому склону, чтобы там развернуться лицом к степи. И падали, когда кони, испуганно крича, подламывали ноги, сбрасывая всадников. Тойры вопили, вскакивая. Обрушивали на ноги коней топорики и обломки камней. И, Хаидэ свирепо выругалась, опуская голову под ударом кулака Корчи, не затаивались снова, а плясали, выкрикивая оскорбления, падали, сраженные резкими ударами коротких мечей.
- С-собачьи дети! – Корча подал коня наверх, снова взлетая на гребень. Заорал, бешено радуясь:
- Ага! Мало вас, твари, мало!
На склоне холма всадники схлестывались, звенели мечи, изредка посвистывали стрелы, кони ржали, грохоча копытами, будто рассыпали булыжники на твердую землю.
- Что? – заорал он в самое ухо княгини, приподымая ее за волосы, – сильно умелые воины у тебя? Вон, падают, как все!
И отпуская, вопил вниз, подбадривая своих бойцов:
- Давай! Еще десяток сыми, и все!
Княгиня задергалась, стараясь сползти, но мужская рука крепко прижимала ее к седлу.
Что происходит? Если пришли Зубы Дракона, как они позволяют тиритам так легко победить себя?
И вдруг, будто ответом ей раздался тонкий вскрик раненого бойца. Женский голос. Девичий.
- Бабы? – удивился Корча. Захохотал, пиная женщину коленом в бедро, – девки! Так то ж девки! Ну и драконы, ну и защита тебе, какой вождь такие и воины, а?
- Силин. Силин! – она кричала, мучаясь от мгновенной мысли о смертях, что принимают сейчас за нее девушки Ахатты, те, что мечтали стать смертельными черными осами. Да не успели.
Ударив коленями по щарящей сверху руке, упала в траву и покатилась, дергая связанными руками.
- Беслаи! Отец наш, помогай своим детям!
Ветер рванулся по траве, но она не почувствовала его на потном лице, залитом злыми слезами. Сверху стремительно приближалось яростное лицо Корчи, почти неразличимое в багровом сумраке умирающего заката. Сводя плечи и дергая руками, она поджала ноги, чтоб ударить тирита в живот или в колени. И ударила в воздух, когда тот, хрипя, сам опрокинулся навзничь и заболтал ногами, схваченный за шею. А над ним поднимался огромный черный силуэт на фоне багровых и синих разводов. Подняв извивающегося и орущего тирита, тряхнул, будто ломая нетолстое дерево. И тот, захрипев, умолк, откидывая мертвую голову с раззявленным ртом.
- Нуба! – закричала Хаидэ, – Нуба, ложись, скорее! Дурак! Стрелы!
Нуба упал на колени, сверкнул нож, она замерла, послушно подставляя неподвижные руки. Ремень соскользнул, Хаидэ тут же обхватила руками черную шею, изо всех сил пригибая мужчину к земле, и прижимаясь к его груди бешено стучащим сердцем.
- Нуба. Скорее, вниз! Я! Не смогу. Ты только. Нет никого, ты.
Он обнял ее, прижимая к себе. Но она все вырывалась, стараясь накрыть большое тело своим, дрожащим, в лохмотьях рубахи. Крикнула:
- Нельзя умирать! Дурак! Не смогу я.
И вдруг все стихло в степи. Снизу, с обеих сторон, там, где тойры сражались с танцующими среди кустарника всадниками, и там, где бились девы Ахатты с толпой тиритов, все странно замедлилось, будто застывая в древней смоле. Всего на несколько мгновений остановились враги, держа друг друга, замахиваясь мечами и топорами, удерживая в поднятых руках громоздкие камни. А прямо из центра степи, со стороны заката, держа на плечах и головах его последний сочный свет, проистекло черное облако, стремительно приближаясь. Рассыпался топот множества копыт, звенели мечи о щиты. И ни единого слова или крика не доносилось от сомкнутой черной тучи, что уже вливалась в лощину, ведущу к подножию гор.
- Драконы! – крикнул кто-то, и гул прошел по растерянным всадникам.
- Уходим! – Гага, хлестнув коня, вырвался из-под скалы, оставив растоптанного тойра.
Тириты, разворачиваясь, метались, собираясь внизу и взлетая туда, где стоял Нуба, прижимая к себе Хаидэ.
- Га-а-а, – заорал Гага, целя мечом на скаку в голову Нубы.
Но с другой стороны вдруг вырвался на макушку холма сизый конь, присыпанный будто тлеющим по шерсти огнем. Казым проскакал рядом с Братом, подымая того на дыбы и, вклинившись между тиритом и княгиней, принял удар, отбивая его мечом. Гага упал, конь поволочил его дальше, дико крича и приседая на скользкой траве. А Казым, тоже свалившись с коня, вскочил, обхватывая его за шею.
- Полынчик!
Не удержал. Раненый конь завалился набок и упал, задирая дергающиеся ноги.
- Казым, скорее!
Нуба тащил княгиню вниз, по склону, а она протягивала руки, крича воину. Тот поднялся, не прячась. Мгновение смотрел на умирающего коня, а потом, метнувшись в сторону, схватил повод Брата и, скатываясь вниз, потащил за собой к Хаидэ.
Не чувствуя боли в избитом теле, она взлетела на Цаплю, что бежала следом за черным Братом. Пригнулась к светлой шее и ринулась по склону, туда, где бились, взмахивая волосами из-под свалившихся шапок, девчонки ее племени. Их было совсем мало, Цапля и Брат, топчась, спотыкались об упавших умирающих коней. А тириты, оглядываясь на мерный топот, что все приближался, торопились, отступая, проламывались через гущу, рассыпая сверкающие удары.
- Хей-го-о-о! – закричала Хаидэ, нагибаясь и подхватывая короткий меч из торчащей вверх руки упавшего воина.
И рядом с ней закричал Нуба, подавая Брата в сторону, обходя толпу, и преграждая дорогу окровавленным мужчинам. Но он был один, а всадников на этом склоне, быстро прикинула Хаидэ, не меньше полусотни. Они уходили, бросая раненых и убитых. Падали, когда всадницы догоняли их, разя в спины. Поворачивались и отбивались. И новые тела грохались наземь.
Все мельтешило и что-то внутри Хаидэ успело удивиться тому, что заря, застыв, не покидает неба. Рубя и дергая меч на себя, она выпрямилась, оглядываясь на топот, заклиная, чтоб подходили быстрее…
И в последнее мгновение перед тем, как черная туча всадников поглотила склоны холма, растекаясь по лощине и взмывая на гребень, – увидела.
Держа в голове, отбросила мысли, снова занятая тем, что делали прочие – била Цаплю в бока, кидала ее вперед, натягивала поводья, отводя от удара, пригибалась, уклоняясь от красного блеска, размахивалась, рубя сверху, тыкала вперед, сразу же дергая на себя.
А рядом молча крутились ловкие воины, и каждый короткий вихрь оставлял после себя черные бугры мертвых людей и коней.
Схватка, что в голове княгини растянулась на годы, на деле вспыхнула коротким пламенем. И женщины, в ужасе глядя через густые ветки, на бешено крутящееся месиво, не успели толком вдохнуть и выдохнуть, не успели додумать до конца даже короткой мысли, как все закончилось, будто черная железная рукавица, падая сверху, тяжко ударила пламя оземь, убивая его мелькание.
Все стихло. И в этой звенящей тишине стали слышны новые звуки, они и были, но сейчас стали главными. Стоны раненых, ругательства, вопли тойров, что, оказывается, давно крутились под ногами коней, прыгая и отскакивая, рубя покрасневшими мокрыми топорами. Замедлившийся топот копыт – всадники отводили коней от места битвы, спешивались, осматриваясь, переговаривались, сплевывали, скидывали на спины шапки и утирали лица.
Хаидэ согнулась в седле, слабо натягивая поводья трясущимися руками. Улыбнулась тревожно глядящему на нее Нубе, чувствуя, как дергается уголок рта и к глазам подступают кипящие слезы. И сглотнула, стараясь не вдыхать резкий, как хмель, запах крови. Нуба, наклоняясь, подхватил ее под спину широкой рукой. Сказал тихо, чтоб не слышали другие:
- Молчи. Молчи, Хаи, а то закричишь.
Мужская рука была теплой и это спасло. Хаидэ выпрямилась, смотрела, не отрываясь, на покрытое шрамами лицо и тяжелое веко над ослепшим глазом. Он нахмурился под ее взглядом. И она затрясла головой:
- Нет, Нуба, нет. Все… хорошо.
Повернулась к подъехавшему Нару.
- Асет с парнями погнал тех, что ушли. Не уйдут, от них-то.
- Да, Нар. Хорошо.
- Прости, княгиня. Девки удрали раньше. Ослушались. А мы двинулись следом.
- Да. Я сама запретила вам. Ты не виноват.
- Ну, видишь, если б пораньше, и делов бы не было, что нам эти твари, тьфу.
Она спрыгнула с лошади.
- Нар, соберите мертвых. Я пойду к осам.
- Да, светлая.
Он повернул коня, но Хаидэ окликнула его снова:
- Нар? Кто вел вас?
- Беслаи, – удивился тот, – как всегда в битву. Беслаи и небесное воинство.
- Да. Конечно.
Она медленно пошла по траве туда, где девушки, сжав губы или нервно смеясь, спешивались, оттаскивали убитых в сторону, укладывая рядом и выравнивая руки и ноги. Нуба шел рядом, возвышаясь над ней. И воины, взглядывая на еле различимое в наплывающих сумерках лицо, качали головами.

Белое лицо Мораты и ее сильные руки, вытянутые вдоль военной рубашки.
Тонкие волосы Хейнеке, слипшиеся от крови, а одна нога босая, без сапога.
Быстрая и смешливая Хола, что любила накручивать на голове косы венком.
Эйзенет, черноволосая, с рассеченным надвое лицом и грудью, залитой черной кровью.
Хаидэ остановилась. Спросила хрипло, глядя на следующую, у которой облако каштановых волос закрывало лицо:
- Силин?
- Нет, – угрюмо сказал Хойта, подойдя и становясь рядом, – другая. Найтэ. А Силин выживет ли.
- Где она?
Мужчина махнул рукой в темноту, где сразу в нескольких местах горели факелы.
Хаидэ схватила руку Нубы и потащила его на свет. Крепко сжимая, коротко вздохнула. Не глядя на великана, все же уточнила, не сдержавшись:
- Не уйдешь теперь?
- Нет, – он сжал ее пальцы.
Стыдясь огромного счастья, что накрыло ее, она пошла еще быстрее. Рядом с лежащей Силин бросила руку Нубы, села на колени, отводя с бледного лица мокрые пряди волос.
- Повозка есть?
- Есть. Раненых собирают.
- К Патаххе, всех. Там Цез, пусть смотрит за Силин. Сама.
Она выпрямилась и оглянулась на гору, где мелькали огоньки, переползая с места на место.
- Приведу знахарку из тойров. Чтоб поехали уже перевязанные и подлеченные.
- Тойры… – неопределенно отозвался Хойта.
- Теперь мы в ответе и за них, – Хаидэ снова посмотрела на девушку, потом на своего спутника. И двинулась обратно к горе.
- Хаи, тебе бы отдохнуть.
- Да. Вот поговорю с Нартузом. Нуба…
- Что?
- Мы будем в палатке. С тобой.
Он засмеялся, кивая в темноте.

Нартуз бегал у подножия скалы, высоко держа факел. Рычал, ругался, приказывал. Женщины плакали над убитыми. Увидев княгиню, шагнул навстречу. С вызовом обвел факелом огромную фигуру Нубы, разглядывая. И уважительно цокнул языком.
- Ну что, княгиня? Видала, как бились тойры? А? А?
- Твои воины смелы, вождь. И ты выбран племенем верно.
- Хоронить теперь. Много побили тириты. И девок, смотрю, ваших.
- Да.
- Утром схороним.
- Нарт, я оставлю вам воинов, пока мы не пришлем повозки.
- Какие-такие повозки? – Нартуз сунул факел молодому тойру, чтоб удобнее было упереть в бока руки.
- Забрать вас. Туда, где вам будет новая жизнь.
- Нет.
Широкое лицо тойра нахмурилось, брови почти закрыли блеск глаз.
- Нарт. У вас ничего нет! Все осталось в горе! Лес слаб, не плоден. И после осени – зима. А в степи вам будет хорошо, у нас есть стада, овцы. И табуны.
- Нет, княгиня.
Из темноты подходили, становились рядом с Нартузом мужчины, к ним прислонялись женщины, держа на руках детей. И, качая головами на слова княгини, кивали своему вождю.
- Мы тойры. Спокон веку жили мы с матерью-горой и не оставим ее. А зима, ну что ж зима. Еще есть время вырыть землянки. Прокормимся. Вот ежели дадите скота на развод, то дело будет.
- Вам нужна теплая одежда, – сказал Нуба.
Нартуз кивнул, тыкая пальцем в стоящих сбоку женщин.
- У нас – умелицы. Спрядут даже худые сосновые шишки и выйдет царская одежа.