В жаркой пещере, освещенной красным пламенем факелов, что металось, смигивая и разгораясь, было шумно. Молодые тойры, собравшись у каменного стола, кидали кости. Нартуз, ссутулив тяжелые плечи, гремел деревянным стаканом и, далеко вытянув руку, хэкал, выбрасывая из его нутра глянцевые древние кубики с начертанными на гранях знаками. Будто не легкий стакан крутил, а рубил дерево, вонзая в ствол наточенный топорик, что висел сейчас у пояса. Смеясь и переговариваясь, мужчины склонялись над зарами и, шевеля губами, прочитывали линии.
- Кукушка! – заорал Бииви, хлопая себя по бокам и наступая на соседа, – тебе выпала кукушка, бык, а ну, давай!
Заросший рыжими патлами Харута гмыкнул, огляделся, и вскарабкавшись на стол, присел, разводя грязные колени, похожий на огромную бугристую жабу. Задвигал согнутыми локтями, вытянул губы трубочкой и заблажил тонким голосом:
- Ку-ку-кии, ку-ку-кии! Эх-эх-эхххх!
Тяжело прыгая на корточках, подобрался к краю стола и, вытягивая руки, спорхнул, вернее, свалился под ноги товарищам, сбивая тех, что стояли близко.

Гогоча и беззлобно ругаясь, тойры расступились, давая ему подняться. Но он все прыгал на корточках, крича птицей и кусая подвернувшиеся колени и ляжки. У стола Нартуз погромыхивал стаканом, ожидая, когда Харуте надоест дурачиться. И брови все ближе сдвигались к вмятой переносице.
- Бии, – рыкнул, тряся стакан, – твоя очередь. Ну?
Но Бииви, ойкая, захлебывался смехом, прыгая вокруг ‘кукушки’, высоко задирал волосатые ноги, – не слышал окрика.
Надувшись, оставленный Нартуз огляделся и ткнул рукой со стаканом к дальней стене.
- Тащите его! Сейчас сыграем на его умения!
Тойры бросили скачущего Харуту и, гомоня, побежали к стене, обступая обнаженного светлокожего мужчину, что сидел, обхватив руками колени, и положив на них подбородок, смотрел на мужские забавы.
- Вставай ты! Бегом к столу! Нартуз сейчас выбросит твою ближнюю судьбу!
Вездесущий Бииви схватил мужчину за плечо и толкнул, понукая. Тот встал, придерживая на бедрах засаленную кожаную тряпицу, улыбнулся. И пошел посреди сопящих тойров, радующихся новой забаве.
Загремел стакан, простучали по камню выброшенные кубики, мигая красными бликами. Тойры обступили стол, рассматривая рисунки и вопросительно глядя на важного Нартуза. Тот упер в стол толстые руки. Мигнул. Сказал протяжно:
- Твоя судьба, пришлый, судьба грязной собаки. Гавкай и жри потроха, что остались от съеденной рыбы.
И загоготал, сам виляя задом, будто у него отрос собачий хвост. Абит стоял, по-прежнему улыбаясь.
- Ну? – крикнул кто-то, – что ждешь? Хочешь получить дубиной по черепу, ты!
- На карачки! – поддержал другой. И снова все нестройно заорали, приказывая и тыча в пол пальцами.
Абит сделал шаг к столу, в наступившем молчании взял зары, не переворачивая их, и проведя по кругу, показал всем два выпавших рисунка.
- Ветка зимней сливы, – сказал глубоким голосом, – знак долгой охоты в лесах, на склонах Матери горы. А это, – поверхность другого кубика мигнула веером черных штрихов на красном глянце, – это время, что можно прожить снаружи, пока холод не сожрет ваше тепло.
- Как-кое время? Какое там время?
Абит положил кубики на стол, выравнивая их так, как упали. Пальцем коснулся вершины веера.
- Концы мгновений смотрят на ветку. Значит, все будут живы. А если б легла вот так, – он отодвинул кубик и чуть повернул его, – кто-то остался бы в горных снегах. Вот луч времени одного из охотников. Ушел в пустоту.
- Какой луч? – заревел Нартуз, – это собака! Смотри, убогий, вот хвост!
Тыкал в рисунок согнутым пальцем и тяжело дышал, волнами гоня от злого лица острый запах квашеной черемши и хомячьего лука. Все притихли, и в настороженной тишине Бииви тихонько сказал, будто раздумывая:
- Нартуз увидел хвост…
И вдруг факелы вспыхнули, мелькая испуганным пламенем в потоках быстрого воздуха, взвихренного дикими жестами грязных рук и мужским хохотом.
- Хвост! Хво-хв-фост! Нашел там, а?
- Ты долго смотрел, а, Нарт? Может и под хвост глядел?
- Нюхал! Чтоб уж точно!
- Собака! Аааа!
- Ыыы…
Красный от злости Нартуз ступил было вперед, надвигаясь на Абита, но вспомнил о стакане, что так и держал в руке, сунул внутрь пальцы и, наугад ухватив, ткнул в светлое лицо еще один кубик.
- Слива… слива говоришь? А это что? А?
- Рыбалка, – безмятежно ответил Абит, – видишь, сколько маленьких точек? Если выпадает этот знак, нужно стаскивать лодки, а лес и охота пусть ждут.
Зарычав, Нартуз размахнулся, кубики веером полетели из глубокого нутра. Швырнув на пол стакан, мужчина раздавил его подошвой. И снова двинулся грудью на Абита. Все молчали, жадно глядя. Горячий воздух нестерпимо вонял. Мужской пот, возбуждение и тяжелые запахи квашеной зелени, резкий запах сгорающей смолы.