9.2

Увидев стоящую Хаидэ, налетели на нее женщины, затормошили, переговариваясь через ее растрепанную голову. В четыре руки принялись стаскивать только что надетые штаны и рубашку и повели к корыту. Хаидэ вырвалась. Убежала в палатку, сверкнув розовыми от вчерашнего солнца ягодицами. Сторожко оглядываясь, спрятала ежика в кожаный кисет со своими личными сокровищами, что висел на столбе.

Сидя в корыте, наслаждалась теплой водой. Слушала женщин. Те вдохновенно болтали, валя в одну кучу слухи, домысли, сплетни.
- Вот, Хаидэ, будешь женой большого человека! Живет во дворце. Каменное озеро прямо под окнами плещется. Открыла окошко и прыгай! А дворец из камня весь. Стены прямые, толстые, потолок – высоко. Как праздничный шатер, только совсем крепкий, никакой ветер его не свалит. И вход… выше головы вход! Уже не придется тебе на четвереньках залезать! – рассказывала Айнэ, мать Ловкого. Придерживая девочку за плечо, черпала из деревянной миски размоченную морскую глину и крепко намыливала саднящую кожу голубой жижей.
- Да! – подхватила узкоглазая и скуластая смуглянка Тоя, – будешь ты первой женой, самой главной! А всего жен у него, как баранов в стаде или как кобылиц на пастбище твоего отца. И, как не хватает ему мужской силы, так зовет специальных мужчин, чтоб помогали. Пастухи для женщин. Ничего они не делают, только едят, пьют да песни поют. И к женщинам его ходят, трудятся, работают.
Тоя закрылась широким рукавом и засмеялась так, что в кистях вышивки зазвякали маленькие колокольчики.
- Неправда! – возмутилась Хаидэ, – я буду у него одна жена! Мне отец сказал!
- А вот и нет. Не крутись! А если не понравится какая, он ее режет и на ужин съедает. Это, если жена откажется… – и Тоя, стреляя глазами, зашептала на ухо Айнэ. Обе засмеялись звонко.
Прибежала нянька. Обругала молодух, сердито звеня большими серебряными серьгами. Крепко вытерла девочке голову. Потом Хаидэ поставили на кусок кожи, расстеленный на земле, и облили душистым отваром лепестков турецкой розы.