8.5

- Я не должна была говорить тебе это, – Хаидэ медленно вернулась на свое ложе, прилегла, закидывая за голову обнаженные руки, и смежила веки, – но ты заставил меня, словами. Ты – маг?
- Нет. Я – думаю. Ты будешь думать тоже.
- Нет. Я не хочу. Это больно. Голове.
- Нет тебе других дорог, прекрасноплечая.

- Ты сказал – без дорог.
- Это и есть твои дороги.
- Так ты говорил о дорогах мысли?
Он не ответил. И она, не открывая глаз, кивнула.
- А я кинулась жаловаться на то, что нет мне права скакать по степи. Этим я смешна тебе?
- Нет. И я даже не могу пожалеть тебя.
- Потому что я назвала тебя рабом?
- Потому что твоя сила не нуждается в жалости. Ни от кого.
- Как странно. Это сказали тебе твои мысли?
- Это видно всем. Ты, как ветер над морем, который давит в грудь и швыряет тяжелые корабли. Кажется, нет его, пустота, но эта пустота громоздит валы до самого неба.
- Я не верю тебе. Но ты говори. Может быть, я засну.
- Ты не веришь себе. А спать у стола с ужином достойно ли скачущей по степям без дорог?
- Сам сказал, я могу скакать, где пожелаю!
- Не придется тебе спать в эту ночь… Когда камень и тростник решают, быть ли им под степными ветрами…
- Что ты сказал?
Подкравшийся сон убежал, мелькнув павлиньим развернутым хвостом, и Хаидэ села на кушетке. Раб уже стоял напротив, а за ним, в проеме маячила огромная фигура стражника. Египтянин смотрел внимательно и серьезно, Хаидэ перевела взгляд на его руки, ожидая увидеть, как блестят они от жира, но уже вымыл и высушил полотенцем, а луна за раскрытым окном укатилась за край, говоря оттуда о пройденном незаметном времени. Стало щекотно и неуютно, будто ее ударили в висок и оставили лежать в высокой траве, а когда очнулась, степь успела иссохнуть и снова зазеленеть, рассказывая “время шло без тебя”.
- А что ты услышала?
- Хватит изгибать речи змеей! Кто поведал тебе мои мысли? Эта пророчица? Старуха Флавия? Вы сговорились? Или скажешь – случайность?
Стражник зашевелился, брякнул копьем с коваными опоясками под рукоятью.
- Не сговорились. Не так, как то можно со всеми, златокудрая дочь амазонки. И для тебя не бывает случайностей. Мы, все трое – не случайны в твоей степи.
Он поклонился, прижимая руки к сердцу. Хаидэ смотрела на темные волосы, стриженые так коротко, что сквозь них просвечивала кожа. Египтянин положил что-то на край столика и, повернувшись, исчез за огромной фигурой стража. От самой двери позвал:
- А телу скажи, для него – танец.
Хаидэ, дождавшись, когда смолкнут на лестнице шаги, спустила с кушетки ноги и, не сводя глаз с блестящего маленького предмета, потянулась через заставленный посудой столик. Уронив вазочку из драгоценного стекла, схватила подарок, и, не в силах поверить, но уже зная, стояла, сжимая кулак. А потом один за другим медленно разжала пальцы. На ладони, тихо светясь, лежала цветная рыба граненого стекла. Улыбалась толстыми прозрачными губами.
Хаидэ сложила руки ковшиком, баюкая переливчатую фигурку.

“… – Посмотри, Нуба, какая красивая! Как жалко, что она умрет без моря.
- Я подарю тебе такую, только из стекла. Их делают мастера в той стране, что лежит за двумя внутренними морями и проливом среди песков.
- Не забудь. Ты обещал. А эту я отпущу…”