Глава 8

Сто витков Башни. Даэд, сидя на мягкой длинной скамье в одной из множества комнат ожидания, уже понимал, круглое число сто – всего лишь фигура речи. Никто не знал точного числа витков и спиралей, которые теоретически располагались один над другим, а на деле плавно или резко переплетались, пронизанные лестницами и переходами. Иногда витки были двойными или тройными, соединялись пандусами и наклонными коридорами, а иногда – становились такими. За время учения дети, которых наставники называли общим именем «ичи», либо, обращаясь к мальчикам – ийчи, а к девочкам – айчи, узнали главное. Башня делится на нижние витки, плотной энергии и больших механизмов, средние и верхние. Средние нижние – продовольственные, где выращивались фрукты и овощи, а еще жили приманенные из внешней пустоты птицы и летающие твари. Дальше шли средние средние – там жили люди, обычные. Те, кто работал для самих людей. Техники и механики, энергетики, рабочие на фермах, строители. Все, чья работа призвана была обеспечить в Башне жизнь. На средних высших витках располагались детские сады и школы, и дальше, где средний уровень уступал место верхнему – начинались владения тех, кто больше работал головой. Верхний нижний – врачи, учителя, судьи, разбирающие людские тяжбы. Верхний средний – более отвлеченные профессии. Тут обитали ученые, чьи занятия связаны были с внешней пустотой больше, чем занятия остальных. Они ведали прогнозами, предупреждали о приближении ураганов, высчитывали траектории небесных светил и толковали их, указывая лучшее время для поворотов к солнцу или к луне.

Выше ученых находились витки искусств – верхние высшие. Тут поселялись те, кто важнейшим полагал не домашний уют или слаженную работу механизмов, а – фазы луны или облачные действа. И не для того, чтоб фиксировать точные наблюдения, а запечатлеть их, передавая прочим ощущение радости или печали. Музыканты, художники, певцы и поэты.
Это не от мира сего сообщество как бы отделяло обыденную жизнь от самых верхних, высших из высших витков. Которые принадлежали миру принцессы Неллет. Над художниками и музыкантами несли свою стражу советники принцессы, их подручные, а еще астрономы и астрологи, алхимики. Три витка личных стражей опочивальни, и несколько витков небесных охотников, каждый из которых жил, считая каждый день подарком, малым, в преддверии главного подарка – умереть за свою принцессу.

Комнаты ожидания находились над витками искусств. На каждом уровне Даэд побывал за пять лет учебы, или хотя бы заглядывал, намеренно пролетая пунктиром, а не пронизывая шахту за один удар сердца от начального пункта до конечного. Заглядывать, зависая между этажами, ему нравилось даже больше, чем совершать длинные или короткие экскурсии в другие уровни. И времени на посещения было не так много. Даэд знал, большинство учеников даже из любопытства не посещают других мест, и понимал их. А были настоящие бродяги, которые, едва научившись пользоваться подъемниками, тратили на путешествия в Башне все свободное время. Вест, к примеру.
В комнате, где сидели ичи класса Даэда, было дремотно тепло, над мягкими скамьями вились резные листья, поблескивали среди них мелкие ягодки дикого винограда. Съедобные, но ужасно кислые. Даэд сорвал несколько, нашел глазами Илену. Она сидела в соседнем ряду, лицом к нему, но, когда кивнул, протягивая руку с ягодами, отвернулась к соседу – незнакомому темноволосому мальчишке с горбатым носом.
И ладно, решил Даэд, сам съем, когда захочу прогнать сон. Они сидели давно, снаружи наверняка уже кончилась ночь. И, может быть, ксииты, замеченные ночью, уже спланировали на края открытых витков. Когда принцесса проснется, и все, кроме двух девяток, отправятся домой, праздновать пробуждение Неллет весенними каникулами, первое, что сделают многие – пойдут навещать ксиитов. Те, кому ксииты доверили хранить мерель в пору зимы. Даэд уже дважды мог проводить ксиитов и получить свой мерель, но решил – он ему не нужен. Успехи, которые достигаются при помощи драгоценной влаги, не помогают достичь первых мест в списке. Это все так, знал Даэд, покрасоваться временно. Привлечь внимание девушки, которая на тебя не смотрит. Или – защититься от воздействия мереля, который хранит другая, вдруг влюбленная в тебя. Девушки Даэда не интересовали. Так что, защищаться мерелем от мереля он не хотел. Были, конечно, ситуации, когда мерель, казалось, совершенно необходим, прямо сейчас. Например, получить лучшее зрительское место во время соревнований в бассейне или внешних полетов. Но учителя с самого начала объяснили, что вернуть ксиитам наполовину потраченный мерель – нелегкая задача. Не хочешь вернуться домой с укусами, выворачивайся, заслуживая прощение ксиитов подарками – как сделанными руками, так и нематериальными. Петь или танцевать для усталых после перелета огромных птиц с зубастыми пастями Даэд считал ниже своего достоинства, не подозревая, что его отказ от мереля давно внесен в плюс при формировании списка.
Если меня ждет неудача, решил, сидя в углу скамьи и катая в ладонях упругие ягодки, тогда и пойду. Возьму мерель и уйду к охотникам. Не к тем, что окружают принцессу, туда берут парней постарше и не всех. А к обычным нижним, что работают на уровнях еды. Им дружба с ксиитами очень полезна. Может быть, даже научусь полетам.
И он снова вспомнил Веста, временного приемного брата.

***

Десятилетний Даэд, ошеломленный только что свалившимся на него пониманием – принцесса Неллет – человек, она живая, жаждал превратить понимание в знание. И конечно, явился на встречу с Вестом, который обещал многое рассказать. Но оказалось, Вест был выдумщиком и бродягой. Знания разрывали голову, покрытую коротко стрижеными белыми волосами, и требовали слушателя. Но были они собраны наспех, и маленький Даэд, который на первых секретных встречах слушал старшего брата с раскрытым ртом, вскоре стал замечать несообразности и принялся задавать вопросы. Веста это неимоверно злило.

И вот что смешно, думал Даэд, по-прежнему машинально катая в ладонях ягодки, если говорить словами, то Вест, вроде бы, соблюдал правила, которые неустанно повторял советник Немерос. Не углубляйся в осмысливание, думая о Башне и принцессе Неллет, не пытайся увязать все кончики. Дай слову, мысли, картинке – возникнуть у себя в голове или сердце. И доверься возникающему. Да и сам Вест, сердясь на вопросы младшего брата, цитировал эти слова учителей. Но на его рассказы процитированное никак не желало укладываться. Как если бы я задумал надеть платье младшей сестры, прикинул однажды Даэд. Мало того, что не мое вовсе, так еще и не налезает.
Где он теперь, думал Даэд, удобнее располагая ноги под скамьей, куда исчез, пустившись в очередное странствие? Когда мальчишки рассказывают в темных углах друг другу страшные вещи о тайнах Башни, то говорят и такую: есть секретные витки, где сама Башня, становясь живой, съедает тех, кто осмелится ступить на мягкие, дышащие полы. Ведь временами кто-то исчезает, так? Да, может быть, поднялся на открытый виток и подошел слишком близко к краю, где порвалась страховочная сеть. Но вдруг нет? Тех, кто уходит с Башни во внешнюю пустоту, видят наблюдатели и поднимают тревогу. Или сообщают родным, чтоб знали и оплакали. Но некоторые просто исчезают.
Так исчез Вест. И унес с собой тайну своих родителей.

***

Даэду в тот год исполнилось тринадцать. Он уже многое знал и потому постоянно одергивал себя, избавляясь от ложного ощущения силы. Каждое новое знание, полученное во время учебы, пьянило. Я могу! Вчера еще не умел, не понимал, не принимал сердцем, и вдруг все изменилось. Но соблюдать внутреннюю дисциплину оказывалось нелегким делом. И однажды во время вечерних посиделок с Вестом они крепко поссорились.
Брат вернулся из очередного своего путешествия по виткам. За ужином молча, не поднимая стриженой головы, слушал увещевания неньи Палоны, цеплял вилкой комки тушеных овощей, запивая фруктовым чаем. И закончив, встал, церемонно поклонился, прижимая к груди бледную руку:
- Пусть хранят тебя сны Неллет, ненья. Прости, что доставляю печаль. Я постараюсь измениться.
Но уходя в отдельную маленькую комнату, где ждали его учебники, спортивные игрушки и небольшой юношеский арбалет, незаметно для других кивнул Даэду, делая рукой условный знак. Даэд ничем не показал, что между ними произошел диалог. А когда все разошлись по своим комнатам, пожелал родителям правильных снов и прокрался к выходу. Нырнул в ближайшую шахту и оказался на одном из нижних витков, где людей почти не было, только мерно гудели и вздрагивали огромные поворотные механизмы.
Вест ждал его, сидя на груде железных цепей, что были кинуты за старым, отработавшим свой век барабаном, похожим на огромную швейную катушку. Похлопал по выемке рядом с собой. И дождавшись, когда младший брат усядется, вытащил из кармана тонкую трубку с расширенным концом. Чиркнул маленькой зажигалкой. Даэд прищурился, отмахиваясь ладонью от сладкого дыма.
- Хочешь? – Вест протянул ему трубку.
- Нам запрещено курить, ты знаешь. До семнадцатой весны. Это тебе уже можно.
Вест снисходительно улыбнулся. Снова втянул в себя сладкий дым.
- Это не настоящая курилка. Не табак. И не благовония. Я был на прослойке, между полями и фермами.
- На прослойки нельзя попасть просто так, – возразил Даэд.
Свет вокруг пульсировал в такт тяжкому дыханию машин, тускнел и снова разгорался неяркой пеленой.
- А я умею. Забыл? Я бродяга Вест, умею проникать туда, куда никому нельзя. И еще туда, которое – никуда. В нигде.
- Прослойки не находятся нигде, – уточнил Даэд, – они есть, туда просто нельзя тем, кто…
- Знаю. Я говорю про них и про другое тоже. Так вот. На этой прослойке выращивают травы и деревья, которых нет в наших садах. Не изначальные, понимаешь?
Даэд подумал, потом покачал головой:
- Не очень. Или ты хочешь сказать, что ловцы берут семена из внешней пустоты? Но это случается редко. И все знают. Радуются. Саинчи Хэло написал целую поэму, когда фермеры вырастили плантацию тукса, из тех семян, что принес зимний ураган двадцать весен назад.
- Все знают только малую часть. Слушай, как это на самом деле.
Они сели теснее, и Вест, понижая голос, иногда почти шепча, поведал Даэду новую порцию странных вещей. О том, как процеживают пойманные воды, и как в отстоянных бассейнах на дно оседает мелкая пыль.
- Иногда там бывают всхожие семена. Что вырастет из них, не знает никто. Но даже если пыль пуста, она сама уже драгоценность. Знаешь, почему? Это земля. В небесной воде ее очень мало. В прослойках огромные бассейны, где пойманная вода отдает земляную пыль, а ту потом высушивают и сохраняют в сосудах.
- Ее едят? – Даэд мысленно видел плоские озера в точных каменных берегах, отражающие низкие потолки с матовым светом.
- Нет, – Вест снова снисходительно засмеялся, наслаждаясь своим умом и глупостью братишки, – кто же ест землю. В нее можно посадить семена, и они прорастут. Как когда-то, в первые времена.
- Зачем? – Даэд был сбит с толку, – все прекрасно растет на фермерских витках, в желобах и горшках, и раствор можно сделать самый точный. Зачем кучка какой-то пыли?
Вест выпрямился и все же сунул брату трубку. Тот, поглощенный беседой, машинально поднес к губам, вдохнул сладкий дым, который протек, кажется, в самый центр головы, наполняя ее щекоткой.
- Земля, которую носило во внешней пустоте, – значительно сказал Вест, отбирая трубку, – волшебная. Она впитала свет звезд и луны. И все, что вырастает в ней, тоже становится волшебным. В ней из маленького семечка может вырасти дракон. Ты видел драконью шкуру в классе диковин? Ту, черную и блестящую?
Даэд кивнул. От сладкого дыма вертелось в голове и губы растягивались в улыбке. Но внутри он испугался. Шкура была драная, но очень большая. И на высушенной шее громоздилась огромная голова с длинным клювом, полным зубов. Зачем выращивать такое страшилище?
- Охотники мне рассказали. Когда из небесной земли вырастет дракон, нужно посыпать его ноздри порошком из этой земли, и он станет послушным, как домашний змей. Тогда можно летать без канатов, куда захочешь. И можно улететь с Башни вообще.
- Куда? На луну, что ли? Или сразу на солнце? Ты станешь жить на спине дракона, есть его чешую и пить его кровь? Построишь там себе комнаты…
- Ты глупее картошки!
Вест отвернулся, сжимая в пальцах трубку. Тонкий дымок вился из кулака, потом исчез. В голове Даэда прояснилось. Он сильно вдыхал плотный технический воздух, полный запахов металла и горючих жидкостей.
- Прости. Ты рассказываешь так много нового каждый раз. Я не всегда знаю, в какую сторону спросить. Я попробую еще раз. Без дыма. Ты хочешь дракона, потому что он летает? Ты сказал, улететь совсем. Тебе не нравится жизнь в Башне?
У старшего брата изменилось дыхание. И Даэд понял, вопрос в нужную сторону. Но эта нужная Весту сторона тоже оказалась для мальчика неожиданной и совершенно новой. Обрушивала на голову еще сотни вопросов. Значит, жизнь Башни не всем нравится? И Вест готов оказаться в полной пустоте, жить на спине почти сказочного дракона. Без теплых комнат, без бассейнов и стадионов, без полей, засеянных по мягкому полу упругой травкой. А может Вест не один такой? Если не врет, и ловцы собирают землю, копят ее. В местах, куда нет входа обычным людям Башни. И как он сам попадает туда? А может быть…
- Вест… Ты хочешь сказать, что в пустоте есть еще что-то? Куда можно долететь на спине дракона?
- Хорошо соображаешь, – похвалил его старший брат.
Даэд молчал, захваченный новыми мыслями. Приемный сын его родителей. Своих у Веста нет. Их нет в поминальных списках тех, кто шагнул в пустоту, когда пустота позвала неосторожного. И в списках смирения, куда заносятся имена тех, кто прожил свой век целиком и ушел, потому что пришла пора уходить. Может быть, родители Веста уже улетели, и сейчас они где-то? Где-то там, в пустоте, которая внезапно стала шириться, расти, будто, пока в ней находилась только Башня, она была привычной, почти прирученной, но вдруг в ней есть что-то еще?
Даэд не мог произнести вслух того, что упало в голову итогом лихорадочных размышлений. Но и оттолкнуть мысль не посчитал честным, ведь она уже состоялась. – Если они не одни в пустоте, то может быть… в ней…
- Никто не знает, что находится под иглой, – разбил мысленную панику сиплый голос брата, – в нижнем тумане. Люди глядят в стороны и вверх. Видят светила. И облака. А внизу? Куда уходят ушедшие. Что там? Может быть там есть, ну… другое…
Он пошевелил пальцами и на грязной стене тень пошевелила тонкими длинными пальцами.
- Башня? – шепотом продолжил Даэд, – еще одна Башня?
Вест поперхнулся, толкая его локтем.
- Нет в пустоте ничего, кроме пустоты и Башни. Тебя не учили главному? Что ты плетешь? Как может быть еще одна Башня?
- А что тогда? – Даэд горячо покраснел, стыдясь своей глупости.
- Не знаю, – тень на стене пожала острыми плечами, – я и говорю, вот бы лететь туда и все узнать. Мой. Отец…
Он замолчал. А Даэд вспомнил, как, предостерегая, ненья Герия показала им запись наблюдателей. О том, как двух беспечных унес с края витка злой восточный ветер. На большой доске проявился край витка, снятый сверху. И в облачных прядях мелькнула, кувыркаясь, фигурка с растопыренными руками и ногами. А рядом с ней – другая. Она потом снилась Даэду и, просыпаясь с колотящимся сердцем, он гнал от себя жуткую мысль. Потому что второй не упал. Прыгнул, выгибая спину и раскидывая руки. Будто хотел улететь вверх. Но через пару мгновений канул в нижней дымке. Может быть, отец Веста или оба его родителя сами решили покинуть Башню? И теперь Вест ищет способы отыскать их?
- Там ничего нет, Вест, – проговорил Даэд, мучаясь жалостью к бродяге брату, – если они, то они ушли навсегда. Ты должен это принять. Так говорит советник Немерос.
- Мне наплевать, что говорят советники! Я…
За громоздкими силуэтами стукнуло. Братья притихли, вцепившись руками в тяжелые звенья кинутых цепей. Кто-то прошел, множа шагами глухое эхо. И снова вокруг встала мерно ухающая тишина.
- Нас могут найти. Механики. Вдруг пришло время поворота. Вест, пойдем.
Старший брат сдавленно рассмеялся, ероша ладонью темные волосы младшего.
- До сих пор веришь, что поворот Башни совершают эти развалюхи? Тут все уже ржавое. Износилось.
- А кто же? Конечно, они. Ну, механики, они работают…
- Нет. Башня поворачивается от приказа спящей Неллет. А это так. Видимость. Ладно, пошли спать, глупая картошка.

Они встали, оглядываясь и прислушиваясь. Даэд сердился на брата. Лезет с рассказами, требует, чтоб выслушивал и удивлялся, но постоянно подчеркивает глупость собеседника. Что может быть глупее бессмысленной картошки, толстеющей в ласковом питательном растворе.
- Элле Немерос обещал, мы скоро будем учиться летать. Как летают охотники.
Вест скривился, суя в карман трубку.
- Летать с канатом, привязанным к поясу. Как детская игрушка, бумажная птица. Лучше бы ваш наставник посадил вас плести столько канатов, чтоб можно было опуститься ниже иглы в тысячи раз. Тогда смельчак найдется и узнает, что там, в нижнем тумане пустоты.
- Ты, конечно.
- Что?
- Я говорю, ты этот смельчак, да? Так пойди к элле, расскажи ему и пусть все совершится. Чего качаешь головой? Это же хорошая мысль! Пусть советники ее обдумают.
- Советники не умеют думать, – высокомерно отмахнулся брат, – только следуют желаниям сердца и желаниям спящей Неллет.
Даэд обиделся за элле Немероса.
- А я думаю, ты просто струсил. Боишься, что другие тебя засмеют. Тебе не позволили даже быть в списках избранников. У тебя нет других путей, да? Только шнырять по чужим виткам и рассказывать сказки!
Позже Даэд удивлялся себе. Почему его разозлили речи брата? Ведь он всегда говорил только так, и раньше младший просто не обращал внимания, поглощенный главным – он узнавал новое, загадочное и интересное. Может быть, обиделся за наставника. Ведь из-за его уроков он с упоением ощущал в себе силу, которой не было раньше. А Вест насмешками разрушал уважение к старшим. Принижал значение происходящего с братом. А может быть, причиной стали попытки уместить в голове месиво из добытых Вестом знаний, суеверий и сказок – половину из них Даэд знал сам, из разговоров с другими учениками. Ичи любили пугать друг друга, громоздя детские страхи. И когда те же страшилки рассказывал старший брат, которому Даэд хотел верить, вера в брата исчезала, и это его злило.

Сидя в комнате ожидания и перебирая детали этой встречи, последней секретной, о чем он тогда не знал, Даэд снова испытал стыд. Зачем он ударил Веста по самому больному? Кто же радуется, если его вычеркивают из списков? Разве сам Вест виноват в том, что родители исчезли и он стал сиротой, приемным сыном, то есть, неполным ичи, не годным быть представленным принцессе. Я был просто глуп, пришел он к выводу, вспоминая себя тринадцатилетнего.

- Струсил? – медленно повторил Вест. На покрасневшее лицо легли блики от верхней лампы, а ниже была тень, и в ней светлели сжатые кулаки.
- Никогда. Никогда больше я не расскажу тебе. Ничего! А настанет время, ты пожалеешь, что смеялся над правильными словами умного человека.
Он шагнул в шахту и мгновенно исчез.

Старшего брата не было дома несколько дней. А потом Вест появился, как ни в чем ни бывало, уселся ужинать и улыбался на укоризненные взгляды неньи Палоны, которая, жалея, подкладывала в тарелку бродяги лучшие куски. На младшего брата не посмотрел. Ушел в свою маленькую комнатку, оттуда послышалась тихая музыка. Даэд подошел к приоткрытой двери. Но Вест поднялся с постели и захлопнул ее перед носом младшего брата.
Он жил с ними еще полгода. А потом не вернулся из очередного своего путешествия. Заплаканная ненья отправила мужа на верхние витки, с запросом о пребывании приемного сына. Нессле вернулся с вежливым официальным ответом, о том, что совершеннолетний житель Башни имеет право жить там, где ему нравится, Вест был в совете по жилью и написал просьбу о выделении ему отдельной квартиры. Просьба была принята, жилье он получил, как получают его все молодые люди, которые готовятся завести семью. Но изъявил желание поселиться на другом витке, не сообщая приемной семье своих координат. И о том, чем станет заниматься во взрослой жизни, тоже скрыл.
Даэд подозревал, что новое жилье Веста не увидело своего хозяина, и скорее всего он отправился к нижним охотникам. Или пропал, все-таки совершив попытку добраться до нижнего тумана. Одинокую попытку. Оказалось, спускаться к уровню иглы, на которой располагались все витки Башни, было запрещено. Так что, совет Даэда все равно оказался негодным для целей Веста.
Даэду досталась комната брата, и ночами он часто думал о нем, разглядывая опустевшие полки и сваленные в углу спортивные игрушки. Но так и не…

Резкий хлопок прервал мерные полусонные мысли. И сердце заколотилось, напоминая мальчику, где он находится.
В дверях стоял советник Немерос, облаченный в официальные одежды, поверх – плащ с яркой блестящей вышивкой. В руке – свиток, обмотанный плетеным шнуром. А рядом – советник Каген, страж первого часа полудня, с руками, поднятыми над головой. Блеснули вышитые рукава, ладони сошлись в еще одном резком хлопке.
- В начале моего часа, первого часа полудня, к Башне пришла новая весна спящей Неллет! В определенные временем сроки, без новых знаков, требующих отдельного толкования. Весну принесли ксииты, да будут легки их крылья и тучны южные облака, принимающие стаи. У нас есть время на подготовку. У вас есть время на прощание с выбранными.
Он протянул руку и элле Немерос вложил в нее свиток. Закачалась сорванная со шнура печать, рассыпая на пол глянцевые крошки.
У Даэд пересохло во рту. Изначальный список был очень длинным, но имена опускались в низ его, потом исчезали, список переписывался, снова и снова скрепляясь личной печатью элле Немероса. В последнем могло остаться несколько имен. Или – одно имя. Или же – ни одного. В соседних комнатах, знал Даэд, другие наставники уже отдали элле Кагену свои списки или еще отдадут.
- Саа-айчи Илена, – провозгласил Каген, приближая развернутый свиток к полнокровному лицу с небольшими светлыми глазами, – саа-айчи Крония, саа-айчи Палола.
Девушки отходили к стене, глаза их становились все больше и ярче. В тишине слышалось только шуршание парчового подола и рукавов. Элле Немерос кивал ободряюще.
Пауза тянулась и Даэд увидел так резко, по-настоящему: элле Каген свертывает ненужный уже свиток и отдает Немеросу. Выходит, шурша шагами.
- Саа-ийчи Терций. Саа-ийчи… – Каген прищурил глаза, вглядываясь. Элле Немерос чуть заметно улыбнулся намеренной медлительности советника.
- Саа-ийчи… Даэд.
Не чувствуя ног, Даэд отошел к стене, встал рядом с Иленой. Она глянула на него отчаянно, прикусывая губу. Через волну огромной радости – получилось, я избран – он удивился ее взгляду, потом понял. Девушки, избранные для весны великой Неллет, не возвращались обратно, чтоб жить обычную жизнь. Они становились общественными матерями – работали в яслях и на детских витках, или ухаживали за больными, а выбранные из уже выбранных – носили детей небесных охотников, из которых вырастут новые небесные охотники, смертельные и безжалостные стражи Неллет, ее личное войско. Стоя у стены, Илена теряла надежду стать приходящей подругой Даэда, если он будет избран в будущие советники.
- Ты воспитал прекрасных саа-ичи, элле Немерос, – Каген с поклоном вернул свиток, – пятеро из одного класса – редкое достижение. Пусть саа попрощаются с друзьями. Проводишь их на виток стражей дня и ночи.
Мама. И отец. Даэд вдруг понял сердцем то, о чем им уже говорили, но каким же все это казалось далеким и нереальным. Он никогда больше не вернется в свой дом, где круглая столовая по вечерам собирала семью. Не уляжется в свою постель, в бывшей комнате Веста. Может быть, они встретятся где-то на витках, если Даэд примет судьбу советника Неллет. Даже смогут поговорить, после официального приветствия и знаков уважения младших – старшему. Низких – высокому (это я теперь – высокий, подумал Даэд, переминаясь у стены). Но он уже никогда не будет сыном неньи Палоны и саа Нессле. Братом их дочерей и сыновей. Его дом перестал быть его домом.
Он пожимал руки бывшим соученикам, улыбался, кивая девочкам, хлопал кого-то по плечу, уже продвигаясь к внутренней двери, а оттуда в узкий коридор следом за элле Немеросом.
В центральной комнате, которая, как сердцевина цветка, принимала в себя входы всех комнат ожидания уже сидели избранные из других классов. Тихо говорили что-то советники своим, уже бывшим, ученикам.
- Список, – тоже негромко сказал ему Немерос, – элле Каген любит шутить, даже в торжественные моменты. Прочитал имена в произвольном порядке. Твое там на первом месте.
- Спасибо, элле.
Советник улыбнулся, поправляя воротник жесткого плаща.
- Мы будем часто видеться, саа. Если, конечно, ты не попадешь в весенние мужья великой Неллет. Может быть, мне позволят стать твоим личным наставником. Я был бы рад.
Даэд обрадовался. И хотел снова сказать слова благодарности. Но высокий голос элле Кагена перекрыл тихие разговоры, и они мгновенно смолкли.
- Мне нужны девять девушек к пробуждению. И три мальчика, руководящие кенат-пинами. Один с письменным прибором.
Он замолчал выжидательно. Бывшие ичи переглядывались, изредка по небольшой толпе проносился шепоток. Несколько девушек шагнули вперед сами. Одна помялась и элле Каген доброжелательно кивнул, указывая ей на место возле себя. Потом глазами выбрал остальных. Девять гладко убранных голов склонились, пряча лица.
Даэд стоял неподвижно, ощущая, как восходит багровая жаркая краска на смуглые щеки. Он мог сделать шаг вперед. И тогда его будущее – советник великой Неллет. Страж одного из часов. Келья со свитками, старинными книгами, и современными досками памяти. Может быть, когда-то ему повезет так же, как повезло сейчас элле Кагену. Он сам увидит пробуждение Неллет. Элле Немерос сказал, мы будем видеться. И честь стать советником, с долгой жизнью, полной знаний и забот о принцессе и ее народе – прекрасная жизнь уважаемого человека…
- Я, – сказал совсем рядом не его голос. Вперед шагнул высокий парень с черными волосами, убранными на одну сторону лица.
Рядом возникли еще двое. Еще трое шагнули было, но увидев, что опоздали, остались на месте. Не тебе одному нравится будущее советников часовой стражи, подумал о себе Даэд, стараясь не смотреть на элле Немероса, который выходил из комнаты.
- Вы проведете в покоях стражей сна принцессы еще один день, – обратился к ним элле Каген, уже явно торопясь, – советник второго часа полудня сейчас появится и проведет вас туда. Расскажет, чем нужно заняться.
Завтра, думал Даэд, стоя у шахты подъемника, которая располагалась в самом центре комнаты, завтра я могу увидеть великую Неллет. И может быть, стать ее новым весенним мужем. Завтра, когда после пробуждения она заснет уже сном Башни и выспится, отдыхая от своих зимних путешествий по иным мирам в иных реальностях.