Елена Блонди. Крис и Шанелька, роман. Глава 1

ЕЛЕНА БЛОНДИ

КРИС И ШАНЕЛЬКА

РОМАН

Посвящается нам

Предисловие

Случилось так, что реальность в очередной раз решила проверить нас на прочность. Что же делать автору, если отключен свет, не греют батареи, а за окном совершенно безнадежная поздняя осень, грозящая перейти в унылую зиму с кучей проблем. Конечно, сесть и написать что-нибудь легкое, летнее и радостное. Что я и сделала. Легкого и радостного вам чтения. Летнего.

Глава 1

Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!

- Ничего не хочу!
- А я ничего и не предлагаю. Пока.
- А ты предложи.
Крис аккуратно повернула, перевела взгляд с зеркала на сидящую рядом подругу. Та, нахмуря светлые брови, пыталась удержать подбородок на согнутом колене, обхваченном руками. Машину качнуло и нога съехала по сиденью. Шанелька выпрямилась и, покусывая губу, уставилась в окно. Мимо плавно уходили одинаковые серые и бежевые многоэтажки, проплыл зеленый куб супермаркета, с обочины нерешительно проголосовал дяденька, увешанный рюкзаком и пакетами.
- Заправиться надо, – предложила Крис, сворачивая к столбам, подпирающим навес с бензоколонками, – и хватит уже горе мыкать, отвлекись, посмотри, какая вокруг красота.
- Н-да? – Шанелька скрутила в жгут длинные волосы, чтоб не мешали, и послушно огляделась на серый асфальт, фонарные столбы с рекламными растяжками и гулкое пространство под высоким навесом, – угу, красота.
- Сходишь с деньгами?
Крис подвела машину, остановила и вышла, Шанелька выбралась тоже.
Поведя плечами под белой тишоткой, неспешно отправилась к кассе. А Крис осталась возле машины, рядом с парнишкой в безумно фиолетовом комбинезоне с серыми лямками и карманами, который совал в бензобак пистолет.
От кассы Шанелька махнула подруге рукой и уже быстрее побежала вдоль стены к туалету, исчезла за белой дверкой.

Тут, под навесом, солнце не жарило, как снаружи, гудели машины и насосы, от кассы слышался невнятный говор, и на углу, дальше туалетной двери, вольно сидели рабочие в комбинезонах, покуривали, разглядывая синий автомобильчик и высокую смуглую женщину рядом. Крис поправила гладкие черные волосы и внимательно оглядела сидящих. Один помахал испачканной в краске рукой. Его она оглядела еще внимательнее. И отвернулась. Встала прямее, переступая спортивными сандалиями. Пока она оценивала тружеников краски и побелки, к колонке подъехал еще один автомобиль, темно-вишневый жигуленок, изрядно потрепанный, но весь расписанный яркими надписями и изрисованный картинками. Водитель сдвинул на лоб черные очки-капли и вежливо улыбнулся в ответ на заинтересованный взгляд. Нагнулся к сиденью, доставая что-то. Черная майка натянулась на широкой спине, свет пробежал по буграм плеч.
- Чебурек, – сказала над ухом Шанелька и Крис вздрогнула, поворачиваясь.
- Ты мне предложи чебурек, – объяснила та, усаживаясь на свое место, – и я соглашусь. Есть хочу.
- Погоди с чебуреком! – Крис тоже уселась и рукой повернула голову подруги, – погляди лучше!
Водитель раскрашенного авто уже стоял рядом с распахнутой дверцей, вытирал руки извлеченной ветошкой и осматривал свою машину. Был он строен, в меру мускулист, русые волосы стрижены коротко, а впереди примяты очками. На широких штанах оттопыривались карманы, явно чем-то набитые.
- Угу, – кивнула Шанелька и напомнила, – я про чебурек… с мясом.
Усаживаясь, Крис закатила темные карие, почти черные глаза.
- Ты меня поражаешь, Нелька. Он тебе что, вакцину какую вкатил? Посмотри, какой мэн! Просто супер. Ну, тебе что, улыбнуться ему лень? Со значением. Теперь до пенсии всех будешь сравнивать со своим козлиной?
- Он задом стоит, – защитилась Шанелька, – и потом, ну да. Я что тебе, незнамо кто? Будто это так просто, один сбежал, дайте мне другого. Я, между прочим…
- Уже передом. Быстро! Улыбайся!
Мэн, который просто супер, вытирая руки, шел к ним, и Шанелька, вытягивая из нутра машины загорелую ногу в таком же спортивном сандалике, как у подруги, послушно улыбнулась, сначала широкой груди, обтянутой черной майкой, потом боку с опущенной мускулистой рукой, потом… красивой спине и загорелым локтям – левый совсем коричневый, ну да, шоферит, выставляя его в окно.
Подтянула ногу обратно и, прижимая ладони к пылающим щекам, потребовала сердито:
- Поехали отсюда!
Крис с сожалением посмотрела, как объект стоит рядом с курильщиками, смеется, прикуривая сам. И завела машину, плавно выворачивая ее к яркому солнцу.
- Ладно тебе, – говорила успокаивающе, – ну прошел, так он нас не заметил просто. Чего позор? Да не видел он твоей ноги. Что? И вовсе не дура. Нефиг на себя клеветать, нашла дуру. Ты однозначно умнее его.
- Откуда знаешь? – Шанелька снова сидела прямо, мрачно глядя вперед, на плавно поднимающуюся дорогу, – по спине определила?
- Нет. Просто ты умнее многих. А то, что тебе болтал твой череп с костями, особенно в последний год, когда гнобил, забудь, поняла? Выбрось из головы навсегда!
- Была бы умная, я бы с ним не связалась вообще! Да вы все надо мной ржали. Даже говорили иногда. Деликатно. А я? Уперлась. Тоже мне, в радостях и горестях. Подруга дней. Суровых. Если хочешь знать, мне даже Тимка говорил, про него!
- Да, – согласилась Крис, – видишь, и сын у тебя умница.
- А на мне природа отдохнула как раз.
Крис вздохнула, краем глаза видя скорбный профиль подруги, укрытый прядями белокурых волос. Ну что тут скажешь. Если у Шанельки ума хватает возразить каждому ее слову. А согласишься, с тем, что дура, конечно, обидится, потому что это не так.
- Убила бы, – отчаявшись, подытожила свои мысли, – вон твои чебуреки, с кошатиной. Не передумала?
- Меня? Нет, хочу, два сразу.
- Его! Ты и так помрешь, если будешь в придорожных забегаловках кушать всякую дрянь. С сыром, а?
- С мясом, – непреклонно возразила подруга, – с мясом, отравлюсь, и помру, буду лежать красивая, бледная, а вы все вокруг плакать и рвать волосы. На себе. Что не уберегли.
- Череп не будет рвать. У него их почти нету.
- Будет. На голове нету, – уточнила Шанелька.
И обе, смеясь, выбрались снова на жаркое солнце, к пестрому базарчику, полному жарких людей, фруктовых прилавков, киосков с хлебами и булками, длинных рядов под шиферными навесами.
Пока дамы, переминаясь загорелыми ногами в удобных сандалетах, стоят в очереди за чебуреками с кошатиной, мы можем посмотреть на них внимательнее и заодно узнать, куда и зачем едут на автомобиле две молодые женщины, ведущие веселые беседы на не очень веселую тему.
Кристине тридцать три. Смуглая брюнетка чуть выше среднего роста, с роскошной грудью и широкими восточными бедрами. Гладкие черные волосы недавно стильно пострижены у столичного мастера, коротко, почти мальчиково, и это ей очень идет, подчеркивая высокие, тоже восточные скулы и подкрашенные перламутровой помадой губы. Она преуспевающий юрист, живет в московском пригороде, в небольшой квартире с недавно оплаченным первым взносом, и вот приехала в отпуск, к подруге, чтоб прогулять ее по крымским дорогам, отвлекая от недавнего краха отношений.
У самой Крис с отношениями все в порядке и все налажено. Ее Саша, которого Крис называет Алекзандер, живет и работает в Питере, прилетает пару раз в месяц, а другие пару раз Крис летает или ездит к нему. И между ними договоренность, что требовать друг от друга верности они будут с того момента, как станут вместе жить, вести общее хозяйство, и может быть, распишутся, потому что вместе станут жить не просто так, а родят, наконец, ребенка. При этом, договоренность совсем не мешает Крис хранить верность своему Алекзандеру, так же, как он не пытается бегать за посторонними юбками. У них все хорошо.
Немного не так у тридцативосьмилетней Шанельки. Вернее, совершенно не так. Когда-то она «сбегала замуж», не успев опомниться, родила себе на двадцатилетие сына Тимку, а через пару лет брак как-то сам собой развалился. И белокурая Нелечка, бессменный библиотекарь в детском читальном зале городской библиотеки, осталась с Тимкой, мамой и ее двумя кошками в трехкомнатной старой квартире в приморском небольшом городе. Квартире, где все постоянно разваливалось, старый фонд, что уж, и, празднуя починку унитаза, Нелечка мудро не прятала далеко плоскогубцы и разводной ключ, улавливая для ремонта уже крантика на батарее кого-то из соседских пенсионеров.
Пенсионеры охотно чинили Нелечке всякие домашние поломки, так как Нелечка вызывала в них отеческие чувства. Почти отеческие. Она вообще в мужчинах вызывала чувства. Потому что была блондинкой среднего роста, с милым личиком, пухлыми губами и вполне симпатичной фигуркой. Но все портил неожиданный Нелечкин ум. Прочитанные за три десятка лет бесчисленные книги ситуацию портили еще больше. Контраст белокурой головки, наивного взгляда и вдруг вполне приличных мозгов выбивал мужчин из колеи, они почему-то чувствовали себя глубоко оскорбленными.
Нелечка их жалела и понимала. И до знакомства с Крис пыталась как-то смягчить ситуацию, помалкивая и распахивая глаза, но после становилось еще хуже. Уходящим казалось, она не просто так, а еще и специально. Коварно. Ждала, чтобы. Такое не прощают.
Так что жила Нелечка одна, с сыном, мамой и ее двумя кошками, пока не появился аккуратный Валентин, который попробовал построить с Нелечкой аккуратную крепкую семью. А она, которая так мечтала, чтоб была семья – аккуратная, крепкая, вдруг затосковала там в ней, механически выполняя аккуратные семейные обязанности. Уборка-готовка-стирка…
И тут мироздание подкинуло в Нелечкину жизнь Константина. Костика Черепухина. Вдохновенного певца, бродягу, музыканта и вообще – барда. Со всеми вытекающими. От него пахло костром и сосновыми шишками, он вожделел Нелечку совершенно открыто, бросая вызов всем и вся, посвящал ей песни, и вывешивал их в интернете везде, куда мог дотянуться долгими зимними вечерами, а короткими летними кочевал с фестиваля на фестиваль, откуда звонил Нелечке глухой ночью, и, дребезжа струнами, прямо в мобильник исполнял новую, посвященную ей серенаду, балладу или менуэт. А в перерывах кричал, кашляя от табачного дыма, о том, что все вокруг, прямо сейчас, сливаются в поцелуях и страстной любви, и только он иссыхает без сил, потому что никто-никто, ни та роскошная шатенка в лосинах, ни эта русалка с русыми локонами, не нужны ему, пока во вселенной есть Нелли, его Нель-Нель, его Нелинда, его свет маяка, мажущий гребни штормовых волн.
Насчет «мажущего света» Нелечка как-то засомневалась, но в напоре Костика было так много искренности, что временами она всерьез боялась, вдруг он что-то там с собой сделает, руки наложит, тем более, бегал в таежную речку топиться, и ладно бы пил, а то – на трезвую голову. О почти утоплении Нелечка узнала от еще мокрого Костика по телефону. И фотографии с порезами на запястьях он тоже ей высылал. В конце-концов Нелечка устала быть бессердечной стервой и убежала из аккуратной крепкой семьи, в чем была, когда решила. С одной спортивной сумкой, набитой одежками. Потому что перед мужем ей было невыносимо стыдно за свою великую любовь и неумение соответствовать его идеалам… Было бы что ему подарить, думала уставшая от напора Костика, но тем не менее, влюбленная в него по уши Нелечка, было бы что подарить бывшему мужу, например остров или самолет, или сеть магазинов, подарила не задумываясь, в надежде, вдруг хоть как-то это утешит. Но у нее не было ничего, кроме любимого сына, мамы и двух кошек в старой квартире, так что Нелечка решила просто ничего не делить и не требовать, оставив мужу все, кроме себя.
Но пламенный Константин внезапно и как-то сразу оказался совершенно не готов к жизни в шалаше, которую сулил и воспевал очарованной Нелечке. С отвращением глядел на старый ящик с инструментами для домашних починок, и с первого дня их новой сверкающей совместной жизни с мамой, кошками и Нелечкиным сыном Тимкой сильно переменился. Старая Нелечкина работа не нравилась ему тем, что платили за нее копейки, мама не нравилась ему взглядами и негромкими вопросами дочке, когда же ее любимый устроится на работу, Тимка не нравился просто так, вообще и в целом. Ему не нравились даже кошки, в которых, по мнению Нелечки недостатков было ровно столько же, сколько во всех кошках мира, то есть – ни одного (ну мало ли, нагадит Рыжица в коридоре, на кошачьем форуме рассказывают о любимцах, что какают хозяевам на подушки, и ничего, все живы). Свои новые метания и сомнения Костик высказывал так же публично и громко, как прежде признавался в любви. Он вывешивал на любимых сайтах депрессивные поэзы, полные неразрешимых вопросов, благостно выслушивал сочувственные речи поклонниц, затевая с ними интеллектуальные споры и горячие эпистолярные диалоги. Ах, да, вскоре ему перестала нравиться и сама Нелечка, которой не очень шли ночные подработки в интернете и за швейной машинкой. Оглядывая по утрам бледное лицо и круги под глазами прекрасной возлюбленной, Костик патетически восклицал:
- О, женщины, как же быстро увядает ваша нежная красота, ах, Нель, не перестану жалеть, что мы не встретились в твои, ну… двадцать лет, нет, еще лучше, семнадцать.
Тут он снова оглядывал дрожащие губы и глаза, полные набегающих слез, и бодро утешал, суя ноги в ботинки и подхватывая чехол с гитарой:
- Ну, ничего, будут деньги, сделаем тебе пластику. Тут. И еще вот тут. Заодно грудь подтянем, и этот твой целлюлит на бедрах…
Дверь хлопала, выпуская романтика в яркий весенний мир, и оставляя в квартире Нелечку с неподтянутыми скулами и всю в целлюлите.
Нелечке было так обидно выслушивать утешения, что она никому про них не рассказывала, пока, наконец, не подслушала их беседу мама. Посоветовала, пылая гневом:
- Гони ты его поганой метлой, тоже мне ценитель нашелся! Или выгоню сама!
- У него сложный период, – робко попыталась Нелечка, краснея за барда.
Из комнаты выразительно фыркнул Тимка и громко кого-то в компьютере расстрелял.
Но в итоге гнать все же пришлось, потому что пока Нелечка строчила на машинке заказы, в другой комнате Костик, завладев ее лаптопом, писал письма новой музе, и наконец, завоевал ее целиком. С потрохами. То есть, с квартирой, машиной, приличной работой, с очередным сыном и маленькой комнатной собачкой. Было ужасно печально. Но Нелечка так устала, что приняла новую любовь Костика даже с некоторым облегчением, и села передохнуть, ожидая, когда же романтик соберет свои чемоданы. И тут Костик уперся. Целый день он метался по квартире, вздымая худые руки, рассказывал о том, как пропадет без него глупая Нелька, и в конце-концов заявил, что остается. Да, съездит пару раз к обожаемой Катерине, но у нее ведь работа, которую не бросишь, а он без моря – никуда. Он ведь бард, творческая натура. Потому жить будет у Нельки, а ездить за любовью в далекий суровый Челябинск. И после возвращаться обратно.
Такие любовно-треугольные радости в Нелечкины планы не входили с самого начала. Так что она встала, сама вынесла в коридор сумку Костика и заперла за ним двери, под негодующие и угрожающие возгласы. Не открыла больше ни разу, хотя Костик, не веря, все возвращался и возвращался. Звонил, проверяя, повесилась ли, вылавливал на улице маму, даже пытался общаться с Тимкой, но был кратко послан. Только кошкам повезло, они были совсем домашние кошки и видели сутулую фигуру Костика лишь через оконное стекло.
Крис была единственной, кому Нелька поверила все перипетии их с Костиком бурного затяжного романа, и можно сказать, она ее и вытащила. Читала сбивчивые письма, отвечала подробно и обстоятельно, всегда понимая, нужна ли Шанельке реальная помощь или просто сочувственные слова. Держала ее на плаву всю весну и большую часть лета, и вот приехала, не в какие-то свои Италии-Греции, куда каждый год отправлялась позагорать и выкинуть из головы юридические авралы, а в Нелькину старую квартиру. Вечером попили чаю с тортом, на другой день поехали на море с Тимкой, а через пару дней, взяв напрокат автомобиль, Крис забрала подругу в неспешное путешествие по крымским побережьям и глубинным городишкам. Сразу же высказав надежду, что вокруг лето, у всех отпуск, и вдруг, да какие вдруг, конечно и обязательно на их пути встретится для Нельки прекрасный принц, весь в мускулах и приличной работе, осыплет ее розами, возьмет на руки, а ногой даст Костику под зад, чтоб навсегда забыл Нелькин адрес и телефон.
- Кстати о телефоне, – вдруг вспомнила Крис, беря у хмурой девушки в белой косынке промасленный бумажный пакет и отходя с ним к одноногому столику, по которому ветерок гонял упавшие пластиковые стаканчики, – ты почему своего Черепа не внесла в черный список? Он тебе сегодня уже три раза звонил. Я видела.
- Я же не беру трубку, – оправдалась Шанелька, берясь двумя руками за горячее мягкое тесто. Укусила, выставляя подбородок, чтоб не закапать белую маечку, прожевав, объяснила:
- Мне интересно. До какой степени его бессовестность может…
- Уверена? – Крис внимательно разглядывала сырную начинку, осторожно принюхиваясь к откушенному месту.
- Еще бы, – неуверенно сказала Шанелька, и праведно рассердилась, – ну ты же мне веришь? Верь! Он мне все мозги выел, одна ты понимаешь, я физически его обратно не смогу принять. Просто вот, не смогу! Даже если бы хотела. И, кстати, очень и очень. Чебурек, в смысле.
- Я понимаю, да, – согласилась подруга.
Она понимала. Когда-то, несколько лет назад встретился на ее пути такой же Костик, с другим именем и другой профессией, и выглядел по-другому, но именно так завоевывал женщин, влюблялись они в него беззаветно, совершая невероятные глупости, будто шла от него мистическая отрава, опьяняющая немыслимым наслаждением. А после приходило похмелье, такой же немыслимой силы и глубины. Крис не просто понимала, она знала, что чувствует сейчас Шанелька, и знала, не все женщины умеют выбраться из такой пропасти. А куда ей погибать, еще знала она, – умная красивая и, вообще, сплошное солнце, и Тимкина радость, а еще, кажется Крис, в свои тридцать три, будто Нелька-Шанелька бывает младше, и все у нее впереди. Вернее, не кажется, поправила сама себя Крис, уверена, что если Шанелька оправится, выпрямится, то заживет в полную силу, совсем другую – новую сверкающую жизнь.
- Последний перекус в родном городе, – прервала ее мысли Шанелька, комкая промасленную бумагу и бросая ее в алюминиевое ведро у ножки стола, – пить будешь еще?
Крис отрицательно помотала головой и Шанелька завернула на пластиковой бутылке пробку, взяла за горлышко, готовясь унести в машину.
- Извините…
Крис поспешно проглотила последний кусок сыра, поворачиваясь на голос. Прокашлялась, жалея, что быстрая Шанелька уже исчезла в толпе. Давешний мэн, который супер, стоял совсем рядом, улыбался, снова поднимая на лоб черные очки-капли. Тени от листвы высоких деревьев пятнали скулы и бицепсы, солнце сверкало на цепочке с армейской пластинкой.
- У вас не будет разменять? – он покрутил в пальцах тысячную купюру, показывая, – а то мне некогда, бегать искать, а есть хочется. У девушки нету.
- Да, – Крис зашарила глазами среди цветного народа, да где же эта Шанелька, вечно исчезнет не вовремя, – достану, сейчас достану.
Парень ждал, благожелательно глядя, как она перебирает пальцем отделения в бумажнике. Мелких купюр не было, ну да, Шанелька же сунула их в карман шортов. Своих.
- У подруги. Вы подождете? Я сейчас позову.
Она дернулась, уйти, потом схватила его локоть, отпустила:
- Только не уходите. Ладно?
Парень кивнул. У него были узкие почти монгольские глаза и худые высокие скулы. Но волосы и брови выгорели, светлые, и выглядел потому странно, будто был сперва черный, а после побелел, от солнца и ветров.
Крис выбралась из толпы, у машины схватила Шанельку за плечо:
- Вылезай, быстро! Он там стоит. Надо денег! Ему.
- Кто?
Машина пискнула, замыкаясь. Шанелька торопилась рядом.
- Костик? В смысле, Череп?
- Чего?
- Ну, ты сказала. Он стоит. И – денег.
Парень извинительно улыбнулся, поднимая руку с промасленным пакетом.
- А я вот уже. Сама позвала, наменяли там ей. Спасибо.
Подруги молча смотрели, как пробирается в толпе, мелькая загорелыми плечами. Вот повернулся, кивнул, опуская на глаза черные очки. И скрылся за шляпами и панамками.
- Быстро! – и вот Шанелька схвачена за руку и Крис потащила ее через толпу к обочине, где толкались на остановке разноцветные люди с пляжными сумками и стояли блестящие и пыльные машины тех, кто совершает сейчас покупки.
- По… подождите! Вы там, с чебуреками!
- С ума сошла, – беспомощно уговаривала подругу Шанелька, торопясь следом, – да ты чего? С ума…
Парень, уже открыв дверцу, с интересом ждал продолжения.
Крис быстро окинула взглядом надписи и картинки на боках автомобиля.
- Мы… насчет места. Где начинается. И когда?
- Сегодня собрание. И жеребьевка, – ответил парень, – а вы тоже, да? О, здорово.
Крис уверенно кивнула:
- Мы в первый раз. Туда проехать как с трассы? А то, мало ли.
Тот пожал широкими плечами.
- Да как обычно. Там одна дорога. В Береговом. Вы извините, мне пора уже. Там тогда увидимся, да? А вы челленджеры? Тоже?
Крис замялась, снова шаря глазами по автомобилю в надежде найти подсказку среди множества надписей.
- Журналисты? – догадался парень, широко улыбаясь.
- Да, – с облегчением сказала она, – именно. Москва, журнал Эсквайр, я пишу, а Шанелька фотограф. Так вы сказали, Береговое? На трассе прямо?
- Ну да. В шесть вечера общий сбор. Меня Дима зовут, Дмитрий Валеев. Мне, правда, пора, еще за штурманом заехать. Какое имя у вас интересное.
Узкие глаза оставили смуглое лицо Крис и выжидательно остановились на пылающих щеках Нелечки. Та кивнула, неловко улыбаясь.
- Очень приятно.
Дмитрий Валеев, оказавшийся непонятным челленджером, кивнул в ответ, хлопнул дверцей и через минуту вишневый жигуль уже поблескивал в плотном ряду машин, удаляющихся по широкой трассе.
- Журналисты, значит, – подытожила Шанелька, – а я значит, фотограф. С моей-то мыльницей.
- Пошли. Ну не челленджеры же. Мой возьмешь.
- С ума сошла? Твою зеркалку?
Они препирались, уже усаживаясь в машину.
- Криси, ну, какие мы с тобой журналисты? Я пожизненный библиотекарь, ты юрист-крючкотвор. А там нужно нахальство. Смелость. Писать это все.
- Не нужно писать. Нужно деловой вид и планшет в руке, в экран тыкать. Зато все наши будут. И Дима твой.
- Мой? – поразилась Шанелька, качаясь, и ухватываясь за черный пластик подлокотника, – при чем тут «мой»? Да ему лет, наверное, двадцать! Он Тимке ровесник. Почти. С виду.
- Пф. Только с виду. Ему тридцатник, точно. По локтям заметно.
- По чему? Локтям?
- Ну, – Крис покрутила головой, не нашла, как пояснить, и рассердилась, – чего ты стремаешься? Он тебя глазами всю обмаслил.
- Мне уже сорок почти, Крис! Да в мои годы дамы уже пенсию считают. К похоронам готовятся. Гробик присматривают.
- А как же – сорок пять баба ягодка опять?
- Фу на эту народную мудрость, терпеть ее не могу. И потом, мне же не сорок пять. А сорок. Почти.
Синий автомобиль плавно двигался следом за вереницей цветных, сбоку высился мусоровоз, из кабины дядька всякий раз, когда Шанелька сердито отворачивалась к опущенному стеклу, махал рукой, осклабясь.
- Тебе, красотка, считай, тридцать, а выглядишь ты на двадцать семь, а там и двадцать пять недалеко, – назидательно вещала Крис, следя за дорогой.
- Да-а-а… Так до детсада можно досчитаться. Ты лучше скажи, куда летим-то? Так прекрасно ехали, так плавно, я думала, в свое удовольствие. А теперь…
- В Береговое! – решительно ответила Крис, расправляя плечи, – летим в Береговое.
- Там толпа, – унылая Шанелька нахмурилась в ответ на улыбку мусорщика, – я не люблю, ты знаешь.
- Все не любят. Я тоже не люблю. Ты знаешь. Но придется потерпеть. Чуть-чуть. И хватит уже стенать. Лучше расскажи о чем-то, о любимом давай. Пока я рулю. Только зарадимироздания, не про Черепа!
- Тьфу на него, – послушно согласилась Шанелька, – а о любимом, ну вот на той неделе. Найду сейчас. Тебе понравится.
Она вытащила планшет, потыкала пальцем в экран, открывая сохраненные вкладки. И, удобнее усаживаясь на согнутую ногу, стала читать, смеясь и поглядывая на улыбку Крис.

- …Миналуш скользит по траве
Где лунных пятен узор,
Луна идет на ущерб,
Завесив облаком взор.
Знает ли Миналуш,
Какое множество фаз,
И вспышек, и перемен
В ночных зрачках его глаз?

Здорово, да? Йейтс. Случайно нашла перевод такой. Ну, очень круто.

…Миналуш крадется в траве,
Одинокой думой объят,
Возводя к неверной луне
Свой неверный взгляд

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>