…Мастер жил в лодочном гараже, с женой и детьми, просто летний отдых, но в полутемном просторном помещении, с тусклыми рельсами для закатывания внутрь лодки, все равно у стены притулился маленький рабочий столик, полный цветных склянок и прочих нужных пузырьков и предметов. Лета сидела в кресле, улыбаясь неспешным разговорам через набегающие слезы – было больно, будто кожу жгли – терпела, слушая и кивая. А машинка в сильных пальцах тихо жужжала, клеймя Лету зеленой с голубым рыбой, длинной и стремительной, как морская змея.

После, привыкая к своей рыбе, Лета, уже автор написанной повести, упиваясь наивным всемогуществом грамотного человека, умеющего связывать слова в гладкие предложения, придумывала сюжеты. Как у того писателя или у этого. Например, маленькая татуировка, которая оживает, растет и, в конце-концов, покоряет хозяина, становясь его властелином. И тот, ну к примеру, выбрасывается из окна, а в последнем абзаце следователь, задумчиво листая каталог с цветными картинками, присматривает себе рисунок на коже, не подозревая, что хищные линии ждут, чтоб стать для него жестокой реальностью, приведя к смерти. В общем, как понимает Лета сейчас, набив миллион шишек на выбранном пути к золотым словам, строящим башню недостижимого совершенства, тьфу, какой бред лез ей в голову.
Но это было так увлекательно! Так заманчиво. Так, что Лета, конечно, села, и стала писать мистический рассказ, ах, многоликая Лета, чудовище литературного франкенштейна, криво и косо сшитое из тысяч прочитанных книжек. Выбирай любое, Лета-рассказчица, ты так славно управляешься со словами, что тебе написать нечто эдгар-аллановское или нечто стивено-кинговское – раз плюнуть и два плюнуть…
(Книги Леты. Книга книг)