Глава 17

Даэд шел быстро, стараясь не отвлекаться, скользил глазами по бесформенным грудам и резким очертаниям, не пытаясь понять, главное – уловить вовремя помеху, если что-то или кто-то кинется наперерез или бросится из темного угла. Но никто не собирался нападать. Похоже, если тут и происходило нечто, оно занимало самих обитателей дворца. Но где же люди?
Дважды его путь пересекали странные создания. Существо, похожее на давешнюю ящерицу, Даэд успел заметить болтающиеся на белом животе женские груди и смех на оскаленной морде, – мелькнул длинный хвост, и ящерица исчезла в темноте. Потом нечто покатилось, шлепая и шурша по узорным плитам, лохматое, сверкнуло металлического вида лапками, проскрежетало и стихло, закатываясь за пухлый диван.

С потолка свисали лианы, поднимали кончики веток, украшенные цветами, ужасно пахнущими, те качались, будто обнюхивая воздух. Даэд, дергаясь от омерзения, перехватил нож, поднося к раструбу цветка, тот сразу закрылся, утекая в толстый бутон, ветка качнулась и уползла вверх.
Белый свет становился ярче, двери приближались, показывая нутро большого зала. И, наконец, Даэд встал на границе полумрака и света, заморгал, обводя глазами внутренность зала цветов.
Цветов было много. Так много, что очертания комнаты стали неясными, погребенные под извитыми стволами, розетками листьев, пышными кустами в кадках. И вся эта бледно-голубая и мертвенно-зеленая растительность цвела. Белыми и розовыми, как пласты мяса, огромными цветами. Гроздьями мелких цветов. Стрелками острых бутонов, собранных в пучки, доходящие до высокого потолка.
А среди веток, листьев и цветов бродили, сидели или валялись, ползали, переваливаясь друг через друга странные существа. Их было множество. И все такие разные, что Даэд беспомощно застыл, не понимая, за что зацепиться глазами и вниманием. Толстые туши, блестящие сальной бугристой поверхностью. Узкие членистые тела, будто иссушенные безводьем. Трясущаяся клякса, усеянная ожерельями глаз, которая вдруг поползла к нему, балансируя на тугих щупальцах. Каждое движение, а двигалось тут все, вызывало волны запаха, от которого тошнило. Не сказать, чтоб он был из самых отвратительных – гниение или запах прокисшей еды. Но душные ароматы цветов содержали в себе эти и другие чуждые элементы, и смеси получались тягостно неприятными.
Даэл не мог понять, что твари делают тут, скапливаясь вокруг цветов, которые опускались к раскрытым ртам и мигающим глазам. Их было чересчур много. В углу, расчерченном извилистыми тенями, кажется кто-то ел, вернее, жрал, чавкая и отрыгивая. Другое существо, поближе к нему, толстой лохматой лапой валяло полупрозрачную девушку-тонку, у которой голова при ударе о плиты расплющивалась, распадаясь на две головы, а потом слипалась снова, смеясь ярким ртом, переползшим на щеку.
Даэд отступил на шаг, пропадая в тени неосвещенной комнаты. Существо на щупальцах замерло, перемигивая глазами, и стало крутиться, пытаясь его разглядеть. Но что толку стоять тут, подумал он с тоской. Неллет сказала, врач именно здесь, это последний зал. Полный цветов.
Он снова подался вперед. И выкрикнул, заглушая урчание и шлепки:
- Врач! Мне нужен королевский целитель! Кассус Монга! Принцесса ранена. Принцесса Неллет.
В зале наступила относительная тишина. Свет потускнел, и на месте существ вдруг проявились зыбкие людские тени, стал ярче – исчезли. Сбоку кто-то пробулькал, стараясь делать это медленно.
«Он хочет, чтоб я понял слова…» – Даэд осматривался, пытаясь в совершенно чуждых формах уловить, поняли ли они его, и что делают, если да. Свет мигал теперь неровно, цветки схлопывались, потом раскрывались снова, поворачивали к Даэду раструбы мясистых бело-розовых лепестков. Казалось, недовольны помехой. Но теперь он, уже пройдя первое ошеломление от увиденного, все яснее замечал в объемных, режущих взгляд своей настоящестью тварях, призрачные тени людей. Некоторые были ему знакомы. Вот два брата, владетели морских судов. Их лица и фигуры зыбко дрожали, а через них просвечивали два шерстяных клубка, покрытых какой-то слизью.
Он боялся и не хотел обнаружить в странных существах родителей принцессы, потому выкрикнул громче, очень требовательно:
- Кассус Монг! Ну?
- У-утро, – прогудел из растительной гущи невнятный голос.
- Она умрет! Нет времени ждать!
Даэд нагнулся, подбирая какую-то грубо вырезанную из камня статуэтку. И швырнул ее в белую мигающую панель. Свет совсем потускнел. Лица и фигуры стали ярче.
- Кассиус, – прогудел утробный голос, – не Кассус. Кассиус Монго.
Листва раздалась, пропуская к нему совершенно высушенного получеловека. Словно связанного из обугленных веток, с членистыми руками, свисающими к полу, с плоской, как сковорода головой. В голове белели глаза и два полукружия зубов. Даэд скривился, поняв – они вырезаны в этом черном морщинистом блине. Насквозь. Существо подняло тонкую руку с веером пальцев, указывая назад, за плечо Даэда. Шагнуло, мотыляя между таких же тонких ног длинной суставчатой соломиной члена. Даэд пошел следом, зачарованно глядя, как вырезанные глаза и зубы делают голову существа повернутой против хода движения.
- Зря. Свет, – когда существо говорило, ожерелье зубов шевелилось, меняя очертания, – не дал завершить уд. Удо. У-удовольствие…
- Перебьетесь, – пробормотал Даэд, идя все быстрее, потому что его спутник шустро ковылял на своих насекомых лапках.
- С-с-с… – черный указал тощей лапой на поворот, ведущий в сумрачный коридор.
И дальше шли молча, быстро, шоркая локтями о подступающие узкие стены. Даэд сжимал в руке нож, напрягаясь от каждого касания. Вдруг это ловушка? Западня?
Под ногами редко похрустывало, потом захрустело сильнее. Опустив голову, он увидел сплошной ковер из глянцевых жуков с плоскими спинками. Раздавленные пятнали маленькие открытые пространства, в ноздри лез острый щекочущий запах.
- К-кааа. Кабиннет. – сообщил черный, с трудом откидывая тяжелую штору, за которой темнела небольшая круглая комната. Больше похожая на пещеру, подумал бы Даэд, если бы видел до этого настоящие пещеры. Жуки ползали по земляному полу, натыкаясь на глыбы сырого камня, торчащие вверх – большие и поменьше. Даэд споткнулся на маленьком камне, пнул его расчищая себе путь. И встал, по-прежнему сжимая нож. Суставчатое существо бродило, поскрипывая, шевелило камни, что-то разыскивая, чуть нагибалось, подхватывая с земли длиннейшими руками.
- Принцесса, – напомнил Даэд, глядя на толстых жуков, который существо собирало во впадину на большом круглом камне.
В ответ услышал нечленораздельное, быстрое, и кажется, раздраженное.
Когда жуков набралось достаточно, черный вытащил откуда-то металлический предмет с прозрачным колпаком, ссыпал в него добычу. С силой поставил на камень, стукая донцем. И сложив свои веерные пальцы в глубокую горсть, сунул к соску на краю донца. Умирающие жуки скрипели громче, чем тикал прибор, давящий их в мутную жижу с резким запахом. Она стекала в подставленные ладони. И тут же отправлялась в прорезанный на плоском лице рот.
Даэда затошнило, не слишком сильно, потому что беспокойство об уходящем времени было сильнее. Но пристально наблюдая, как с каждым глотком существо превращается в некое подобие человека, уже не черного, уже обычных пропорций, все же подумал, интересно, выливается ли эта гадость с другой стороны сквозного рта.
Кассиус закашлялся, роняя через тонкие пальцы капли густой жижи. Сплюнул, глотнул снова, собирая губами остатки. Нащупал на камне какой-то листок и вытер руки, потом рот, уже человеческий, с тонкими, презрительно сложенными губами. Обратил к Даэду немного печальный взгляд больших глаз. На месте обугленной морщинистой кожи уже проявилась, ярчая, богатая одежда – штаны, заправленные в короткие сапоги, кафтан с двумя рядами пуговиц, плащ, пристегнутый к плечу.
- Кассиус, – уже нормальным, только трудно замедленным голосом снова произнес человек, – Кассиус Монго. К твоим услугам, малыш.
Белые руки с тонкими пальцами сплетались, вытирая с кожи остатки жучиного сока. Усмешка взошла на бледное красивое лицо.
- Ты испуган?
- Неважно. Принцесса. Она…
Рука вяло махнула в полутемной духоте, отметая слова.
- Я слышал. Дело в том, мой юный друг, что пока солнце не разобьет узел нынешней ночи, мне нечем вылечить девочку. Ты вырвал меня из ночных занятий, но все вокруг, – рука плавно обвела мрачное вместилище грубых камней, пол и стены, усыпанные ползающими жуками, – до рассвета останется ночным. Мог бы прийти и позже.
У Даэд потемнело в глазах от ярости.
- Вы! Она сказала, сняли защиту. Кто снял? Джент? Ваша королева? А теперь разводишь руками, да?
- Я ничего не могу сделать, – Кассиус послушно развел руками, – узлы времени и пространства завязаны ранее и не мной, так повелось. Хочешь выпить гедеки?
Он тихо засмеялся, оглядываясь, будто в первый раз видел то, что его окружало. Взял в руки грубый камешек, повертел, улыбаясь и показывая:
- Не могу предложить стакан. До утра.
Утро, билось в голове Даэда, утро, только утро. До него несколько часов. Но он сумел вытащить из непонятного ему ночного узла врача Кассиуса, и сделать из него снова человека. Вдруг можно придумать что-то еще.
Наступила пауза, в молчании оба были заняты: Даэд напряженно думал, следя глазами за хрупким невысоким Кассиусом, а тот в свою очередь увлеченно исследовал собственный кабинет, с явным восхищением рассматривая и трогая камни, стены и какие-то торчащие из земляного пола корявые статуи.
Лагуна. Поляны. Их деревянный дом. Вевры, что могут исполнять сильные, не смешанные с другими желания. Но они далеко! И там бродят ночные охотники. Потому что – ночь. И, да. Они призывают, а не… Все не то! А вдруг, если туда, в рощу, Кассиуса? Но вевры далеко. Придется вернуться, не зная, выйдет ли у врача. Там. Хорошо, есть санаты. Которые… играют со временем? Но, доставляя седоков к месту высадки, они все равно попадают из времени путешествия во время земли! Так…
- Где твои инструменты? Чем лечить?
Кассиус поднял с валуна толстую каменную фигуру, пробитую дырками.
- Пойдем, – Даэд подошел, толкая врача в узкое плечо, – быстро.
- О, – сказал Кассиус, – твой мозг выдал решение! Мне интересно.
Быстро идя через анфиладу покоев и уже не обращая внимание на тени, движения и звуки, Даэд удивлялся реакции спутника. Такой спокойный… Не было злости на вторжение, не было беспокойства за раненую принцессу, и даже грубость пришлого мальчишки не оскорбила, а почему-то вызвала радость. Не радость, мысленно поправил себя. Это как мы убегали на запрещенные витки, поиграть. И смотрели на заводилу, который не все рассказал. Ждали интересного. Кто же они тут? Если чужая боль вызывает лишь радостное ожидание.
Мысли крутились, пытаясь выстроить логичное объяснение, но времени тщательно думать не было. Арка выхода на террасу приближалась, вспыхивая по черноте ночи красными дальними бликами. И через несколько шагов оба уже торопились по лестнице, ведущей в покои принцессы.
- Вот как, – уважительно произнес Кассиус, щупая плотную мягкую ткань откинутой шторы, – прекрасно, нужно и мне заказать у Морено побольше шелков и парчи. Внутри держится ваше дневное иссам. Малыш, я сочувствую, но даже тут я не могу помочь нашей милой Неллет.
Он показал принесенную с собой каменную статуэтку, похожу на плоскую жабу с дырявыми глазами. Она оставалась такой же, какой была в полутьме измененного кабинета.
- Кто сказал, что внутри? – Даэд бережно поднял с покрывала обмякшее тело, понес к выходу, бросив доброжелательно-печальному спутнику, – иди за мной.
Санаты смирно ждали, прижимая к отвесной стене боковину колесницы. Даэд мотнул головой, показывая на легкий трап.
- О! – снова восхитился Кассиус, переходя к мягким сиденьям и складывая на них свою каменную ношу, – ты неглуп, малыш. Может быть, из этого что-то получится.
- Хэццо! – заорал Даэд, заглушая безмятежную болтовню врача, – хэццо, ребята!
Пока Кассиус говорил, он уложил принцессу, взбежав на место возничего. Потянул цепь, направляя санатов в сторону города. Но застыл, всматриваясь с холодком по лопаткам, в дальние огни и сполохи красного света. Это не праздничные фейерверки. Над острыми и плоскими крышами кое-где вздымались языки пламени, слышался дальний треск и чьи-то крики.
- Вокруг! Гони вокруг горы, друг! Хэццо!
Санат повернул к вознице треугольную голову, отсвечивая огромными выпуклыми глазами. Раскрылись и сжались полукруглые челюсти. Два хвоста резко ударили ночной воздух.
К восходу, думал Даэд, стараясь думать очень сильно и смыкая мысль с натяжением цепи, к солнцу, где оно там у нас.
С очередным его воплем небо вдруг осветилось, теряя ночные краски. Солнце выпрыгнуло из-за горизонта, катясь слепящим кругом. И снова свалилось, ударенное темнотой.
- …удержать нужное время, – доносился сзади спокойный голос Кассиуса, – а иначе…
- Хэц!
Звезды запрыгали, торопясь совершить рассчитанное движение к утру.
Даэд ослабил цепь, мысленно подкрадываясь к нужному мгновению, вот еще миг, еще рывок радужных крыльев. И когда солнце появилось над кромкой земли, плавно натянул поводья, упираясь ногами в деревянный настил. Голова с тихим гудением, казалось, поплыла, растягивая шею до нудной боли. Глаза выкатывались, зудели изнутри. Но нужно было сделать еще одно.
Даэд вспомнил, как ударялась о пол голова девушки-тонки, раздваиваясь. И продолжая тянуть время, которое само растягивало его мысли, отделил небольшую часть сознания, направляя ее в другое место.
- Ты, – собственный голос стал медленным и невнятным, прогромыхал, как дальний гром в грозовой туче, – лечи сейчас.
- Если ты не удержишь…
- Сей-час!
Кассиус замолчал за его спиной. Время послушно тянулось, как сладкая сахарная тянучка в горячей руке. Но если чуть надавить, порвется, падая вниз. В ночь. Странными новыми ушами Даэд слышал позади звяканье металла, шепот Кассиуса, обращенный к принцессе. И это было так невыносимо долго. А еще – чуждо. В груди Даэда прыгало и шевелилось, щекоча испуганными словами. Ночь, вокруг ночь, а ты пытаешься удержаться в утре, где все другое. Не выдержишь-не выдержишь- держишь-держишшшь-шшшь. Малышшш, пророкотал насмешливый голос Кассиуса. Он не сразу понял, это не его нутро, а сам врач обращается к нему, стоя позади и не решаясь тронуть окаменевшие плечи и локти.
- Я сделал, что мог, малыш. Отпускай.
- Ахха… – поводья медленно слабели, санаты вздымали треугольные головы, расправляя по сторонам колесницы прекрасные в тускнеющем свете прозрачные крылья. И делая огромный круг, устремились обратно, к террасе, погруженной в сонный ночной покой.
Даэд, кладя цепочки на возвышение, спрыгнул, кидаясь к скамье, обитой мягкой зеленой кожей. Неллет лежала навзничь, раненая нога чуть согнута, на рваный зев наложена аккуратная повязка с темным пятном какого-то снадобья. Кассиус стоял рядом, и Даэд успел подумать, если он улыбнется со своим безмятежным спокойствием – убью. Сброшу вниз.
Но главным было другое.
- Она. Она почти не дышит! Не очнулась. Ты все сделал, врач?
- Возможно, ей полегчает утром, когда времена сольются. Но я не могу…
- Что еще можно сделать? – перебил его Даэд, – сейчас, что?
Кассиус сплел тонкие руки.
- В Хенне, в дальнем пригороде живет мисерис Галата, она умеет передавать свою силу больным. Я не могу, видишь, – он показал на сплетенные слабые пальцы, – моей силы не хватит. Но лучше тебе не видеть ее сейчас. И там, я не знаю, что сейчас там.
Оба посмотрели в сторону дальней окраины, пылающей несколькими пожарами сразу.
- Утром все изменится, – поспешил успокоить мальчика врач.
- Как? Как она это делает? – Даэд поднял обе руки, сплетая пальцы на уровне груди, – так? Что дальше?
Кассиус внимательно смотрел на его разгоряченное лицо. Кивнул. Показал расположение пальцев в узле рук.
- Держать на расстоянии от лица. И наполнить собой, потом пусть истечет в то, что ты хочешь наполнить.
Даэд прикусил губу, мало что понимая. Наполнить собой? Истечет? Но руки сами поднялись на нужную высоту. Вдруг вспомнились ледяные снежки: такие легкие, никак не желали лепиться. Что говорила Илена, прижимая к холодному снегу ладони?
Он округлил пальцы. В них, еле видимый, полупрозрачный, как раз поместился снежок, небольшой, сверкающий миллионами снежинок, прижатых друг к другу.
Неллет, сказал Даэд рукам. Моя Неллет. Сердце мое и мой лепесток. Любовь моя.
На месте белого снежка закрутилось слепящее солнце, пронизывая сомкнутые пальцы яркими тонкими лучами. Даэд осторожно, повторяя про себя имя, открыл ладони, нагнулся, и комок света стек с пальцев, как стекает вода, пролившись на шею и грудь в вырезе синей туники. Поблескивая на коже, блики менялись, тускнели и загорались снова.
- Дышит! Кассиус, она дышит!
Врач молчал в ответ.
Неллет открыла глаза, шаря рукой по животу, нашла руку Даэда и прижала к тунике, под которой быстро билось сердце. Шевельнула губами.
- Молчи, – сказал Даэд хрипло, – молчи, Нель. Потом скажешь. Скоро утро. И мы полетим домой.
- Дома нет. Теперь нет, Дай. Без защиты парк полон чудовищ. Это такое место…
- Что?
Она с досадой на свою слабость перекатила голову по вышитой подушке, повторила, уже громче:
- Для удовольствия. Понимаешь? Заповедник. Если нет экрана, там не выжить.
- Мы всегда рады нашей принцессе, – церемонно произнес позади забытый Кассиус. И притих обиженно, когда оба в один голос ответили:
- Замолчи!
- Что нам делать, Нель?
- До утра я посоветовал бы остаться в покоях, огражденных экранами Морено, – снова вступил врач.
- Так посоветуй, – огрызнулся Даэд. Но одернул себя, напоминая, тот все же спас Неллет.
Поклонясь, прижал к сердцу руку, другой держа ладонь любимой.
- Я благодарен тебе, королевский врач. Прости, если я груб.
Кассиус величественно кивнул. Уселся на мягкое сиденье колесницы, раскидывая ноги и с интересом глядя, как Даэд снова берет на руки свою драгоценную ношу.
- Идите. Я побуду тут, нет смысла возвращаться перед самым утром. Может быть, сочиню поэму. О спасении прекрасной принцессы и ее защитнике, что сумел играть временем не хуже пары сильных санатов.