Второй роман дилогии
Первая книга “Крис и Шанелька”

Глава 7

- Итак, – сказала Крис, намазывая маслом тонкий ломтик сладкой булки, – сегодня никаких котов и никаких увиливаний. Я взяла отгулы. Консерватория. Билеты заказаны, приедем, выкупим в кассе. Платье наденешь? Нет? Валяй тогда в штанах, нам главное, к музыке припасть.
Шанелька покивала, гладя белого котенка у себя на коленках. Он уже набегался по комнате, погонял в коридоре конфетный фантик, три раза перекусил, ворча на принца, бросающего негодующие взгляды через прутья клетки, за которые он держался розовыми, совсем человеческими кулачками. И теперь мурлыкал, меняя тональность всякий раз, как Шанелька поглаживала блестящую спинку или щекотала за острым ушком.
- А что мы будем слушать?
- Равелевское «Болеро», – Крис подвинула к ней сковородку с омлетом.

- О, – Шанелька жевала, восхищаясь лицом, – прекрасно, у меня винил дома был, я его заездила, еще когда проигрыватель. Школьница была, а прониклась, аж собой горжусь.
- Что-то ты вся светишься? Выспалась?
- Нет. Сказку написала. Про Раскозяя.
- Про Диму, что ли?
- Нет. Оказалось, это совсем не он, хотя началось все с него. Знаешь, я рада, что вместо ругни и обзывательств вышла сказка. Еще смешно, там девочку зовут Оля. И это совсем не та Оля, про которую я думала с досадой. А все же интересно, что за дела у него – с Олей. Неужели роман? Она его на двадцать с лишним лет моложе, прикинь!
Они снова ушли пить кофе в комнату, сели вольно и лениво, наслаждаясь золотым светом, проницающим тонкие ажурные занавески, чистотой и уютом, цветными подушками. И смеясь шумной возне безымянного котика, которого безымянность ничуть не смущала.
Интересно, думала Шанелька в паузах, беря из тарелки вкусные и полезные цукаты из всяких тропических фруктов, неужели Азанчеев для Крис просто так вот – друг? Прекрасно иметь такого друга. Но как-то по южной провинциальной привычке в такую гетеросексуальную дружбу не слишком ей верилось. Нравы в Керчи весьма просты, и отнюдь не патриархальны, улыбнулась мыслям Шанелька, вспоминая самые разные эпизоды из разного времени. И если женщина и мужчина дружат, то или они притворяются, или у кого-то из пары явно что-то не так. А еще есть понятие динамо. Вот уж где ярко виден контраст между женским восприятием мира и мужским. Южная жительница Шанель давно знала, если кто из приезжих начинает расточать комплименты, предлагает какое-то совместное времяпровождение, это всего лишь танцы, предваряющие главное – уложить в койку, получив дежурное летнее развлечение. А отказывает жертва, ну ее – найдется другая.
- Ты чего на меня так смотришь? – Крис прервала рассказ о любимой музыке и джазовом фестивале.
- Алекзандер твой, мне все кажется, что тебе с ним скучно будет. Ой…
Она выпалила мысль, не успев сначала подумать и с раскаянием теперь смотрела в пустую кофейную чашку.
- Извини. Я не это хотела. Я другое. Он положительный такой. Это хорошо…
- Да ладно тебе, – Крис махнула узкой рукой, звякнули серебряные браслеты на смуглом запястье, – как раз сказала, что хотела, а то деликатничала бы. У меня большая любовь уже была. Огромная, прямо таки вселенская. До сих пор вспоминать тошно. А теперь я хочу семью. Думаю, Сашка как раз для семейной жизни.
- Угу. Как мой бывший Валентин.
- Ну… Примерно так. Ты это как возражение сказала?
- Не знаю. Правда, не знаю. Но я другое знаю, – она подняла на подругу глаза, – никто не знает всего, что между двумя происходит. Со стороны бывает кажется, ужас и кошмар, но если долго вместе, значит что-то связывает! Тайное что-то. Постель, секс, какие-то мелочи для двоих. Так? Я не про вас сейчас, я в общем. Ну и про вас. Отвлеченно.
- Так.
- Но! – Шанелька подняла палец и на него тут же кинулся с дивана котей, она отдала ему руку и прихватила за теплый живот.
- Но! Зато двое не видят со стороны каких-то тоже важных вещей. Помнишь, я еще влюблена была в Черепа по самые уши, а ты мне пыталась сказать, про нас с ним. А я не верила, потому что…
- Влюблена была по самые уши, – смеясь, закончила Крис, и встала, – чашку давай, я на кухню. Заодно принцу насыплю вкусняшек.
- Не только, – Шанелька зашлепала следом, шаркая тапками по солнечному линолеуму и держа на руках кота, – мы с ним слишком были близко, лицом к лицу, как в пословице. Ну вот я сейчас поэтому. Ляпнула. А мне хочется, Криси, чтоб у тебя – аххх, и в небо! Но я эгоистка, конечно. Было у тебя уже. И в небо и обратно. Так что, конечно, тебе думать и выбирать.

После полудня, завершив свой исключительно поздний завтрак, они закрыли котенка в передней, с наспех сделанными игрушечками, с горшком, полным опилок, миской, полной корма и еще одной – до краев налитой свежей водой, а сами отправились в столицу.
За окнами плыла и мелькала придорожная городская жизнь, временами прячась за множеством деревьев или отступая за скучные промышленные массивы. Шанелька думала о законченной сказке, думала как-то странно, будто нащупывала ее в темноте пальцами, чтоб повертеть в руках, обдумать внимательнее, но не могла почему-то. Написанное ускользало, не плохо, а по-хорошему, не давалось, как будто оно менялось там, за решетками и столбиками выстроенных слов. А с ней, когда не было возможности его перечитать, оставалось лишь (тут Шанелька незаметно пошевелила пальцами, глядя в окно и не видя, куда смотрит, пытаясь словами определить ощущение), да – ощущение. И оно было хорошим. Нет, «хорошее» – слово-оценка. «Славное». Вот подходящее слово, но «славное», не потому что увенчанное, а славное в смысле «милое». Но не совсем милое, как обычно милое…
Тут она рассмеялась и стала думать о музыке, вернее, о том пришедшем к ней начале другой сказки, еще не написанной. И, тут Шанелька вздохнула, совершенно непонятно, о чем она будет. Если будет. Судя по тому, что проговорилось в голове, это нечто, стилизованное под европейские сказки о всяких мейстерах, королях и охотниках. Страшновато повторить уже тысячи раз рассказанное, но стараться заранее – не повторить, тоже получается ерунда.
- Не было бабе хлопот, купила баба порося, – резюмировала свои страхи Шанелька, идя рядом с Крис ко входу в метро.
А та шла молча, и ехала тоже молча, думая о чем-то своем. И Шанелька старалась подруге не мешать. В этом случае можно и нужно именно стараться, знала она – стараться не мешать.
В одном из гулких шумных переходов картинка из начала ненаписанной сказки упала на нее, так внезапно, что Шанелька замедлила шаги, и через мгновение поняла, связав воспоминание с реальностью.
- Музыка. Слышишь? Как вчера.
Крис посмотрела на экран мобильного.
- Хочешь послушать? У нас есть времени немножко.
- Да, – Шанелька шла на тонкое колыхание мелодии, будто нашла кончик невидимой нитки и сматывала ее в прозрачный клубок. Чтоб после сплести из добытого что-то свое, новое.
- Сашка не просто так уехал, – сказала вдруг Крис, когда они свернули и оказались в длинной гулкой нише, странно пустой, а музыка обрезалась углом стены и была почти не слышна. Тут пахло опрятной влажной пылью, видимо, недавно мыты полы и стены, и близко, внизу, отдаваясь в стороны, звучали их шаги, а за спинами медленным мерным прибоем накатывал шум поездов.
- Мы с ним решили пару-тройку месяцев пожить сами по себе. Из деревни он уедет в свою Гатчину, там у него комната в общаге и целый полк благородных дворянских родственников, можно полгода навещать дядек-тетушек-племянниц. Малая родина, не кот начихал.
Угол стены приближался, и нежная музыка стала слышнее. Шанелька совсем замедлила шаги, встала, оберегая маленькую тишину, позволяющую слушать внимательно, ловя все оттенки голоса. Крис тоже остановилась.
Несмотря на шутливые слова, насмешки или досады в голосе не было, и Шанельку это немного успокоило.
- Точно не опечалилась? – уточнила она у подруги.
Та покачала головой, поправляя воротник клетчатого плащика.
- Представь себе, нет. Да я ему сама и предложила. Поссорились как-то, ну обычная такая дрязга, практически семейная. А я подумала, что-то меня это не умиляет. Знаешь, когда обоих умиляют дубовые такие вещи. Ах, ты в халате и бигудях. Ах, ты в майке на диване валяешься, прям риал хазбенд. Это значит, какое-то время будет таки мед. А потом уже непонятно как. А тут я подумала, если мы еще не вместе по-настоящему, а ругаться уже умеем занудно и без всякого умиления, а что дальше-то будет?
Она снова вытащила телефон.
- Да, – заторопилась Шанелька, – пойдем, да. Все равно не тема это для подземного перехода. Если захочешь, потом поболтаем. Главное, ты не печалишься, это вот самое главное. Ты точно не печалишься?
Она сбоку смотрела в безмятежное лицо подруги, и сама себе мысленно отвечала, успокаиваясь, точно, она точно не в печалях, чего ей притворяться-то.
За углом развернулось большое пространство, широкий туннель, полный людей, и Шанелька отодвинула важные мысли в сторону, пока что.
У стены серого мрамора стояли музыканты, два парня и маленькая невзрачная девушка, с острым личиком под шапкой русых спутанных волос. Кончики прядей были убраны в яркие наконечники, напоминающие толстые короткие карандаши и, когда девушка встряхивала головой, мерно тряся толстую трубку флейты дождя, карандаши пересыпались, сверкая в неоновом белом свете потолочных ламп. Еще на ней была кожаная короткая куртка с неровно обрезанными выше локтя рукавами, так что казалось, на свитер надета грубая черная рубаха с карманами. И синие джинсы на тонких ногах в больших ярких кроссовках.
Парни располагались чуть сзади, у самой стены и потому Шанелька стала разглядывать их во вторую очередь. Вернее, сперва удивилась странному сочетанию, у одного была скрипка, у другого – гитара. Скрипач, уложив на круглый край выдвинутый подбородок, проводил смычком, извлекая те самые тонкие звуки, которые кажется, размывались в холодной мраморном свете. А внешности его Шанелька не разглядела, потому что как раз, когда они подошли ближе, протискиваясь в просвет между толстым дядечкой в сером плаще и девчонкой в балетной пачке поверх драных джинсов, второй парень шагнул вперед, оказываясь вплотную к слушателям. И, перебрав струны на блестящей гитаре (она отозвалась стройным аккордом из маленьких колонок на полу), речитативом сказал-спел несколько строк.

- Пустота отзвенит, разольется
Утром взойдет вместо солнца,
Вечером, ночь открывая,
Брызнет от края до края…

Шанелька открыла рот, не зная, смотреть или слушать. Певец был отчаянно красив. Может, потому что поет, попробовала быть справедливой и беспристрастной Шанелька, но махнула рукой на попытку и уставилась в восхищении на высокую перегибистую фигуру, длинные руки с красиво поставленными пальцами. И – лицо. Откуда берется красота в лицах, если кажется, все в них такое же? Как у всех. У поющего был ровный нос, щеки в светлой щетине, яркие серые глаза с синим бликом в них. И облако коротких дредов на солнечно-русых волосах.
Проговорив куплет, вернее, строфу, парень опустил голову, внимательно слушая свои пальцы, а те двигались по струнам, вынимая откуда-то из них и из-под них томные, медленные и быстрые ноты, которые сами вынимали душу из слушателей, опутывали, и вдруг резко рвались, прерываемые движениями пальцев. В мелодию трех инструментов снова и снова вплетался четвертый – сильный, хороший глуховатый голос, и после вовремя стихал, выжидая, когда вступить снова.

- Вернешься вечером,
Упадешь на плечи мне.
Поищешь тепла –
Ан и нет меня…

Разок он посмотрел прямо на Шанельку, усмехнулся именно ей, и она отметила четкие, красивой формы губы, того самого правильного цвета, не слишком яркого, н и не бледного. Опустила взгляд, боясь, что выглядит, как деревенская дурочка, стоит, хлопая глазами, раскрывши рот. Увидела под обтрепанной штаниной белый носок импортного кеда, отбивающий мелодию.
А дальше уже просто слушала, тоже притопывая сапожком и шепотом про себя повторяя слова припева.
Девочка в куртке пошла вдоль зрителей, продолжая мерно встряхивать одной рукой свою флейту, а в другой держала истрепанную, когда-то шелковую шляпу-котелок, с насыпанными в нее монетками и купюрами.
Шанелька глянула в сторону Крис, она не взяла своего кошелька, сложив все деньги в бумажник подруги. И выражению лица подруги удивилась сильнее, чем внезапной красоте бродячего музыканта.
Девочка коротко присела, благодаря Крис за купюру. И пошла дальше, встряхивая флейту, быстро говоря благодарности и расточая дежурные улыбки.

Песня кончилась, после хлопков и восклицаний началась другая. Шанелька снова глянула на подругу. А та застыла, держа на губах вежливую улыбку и на лице – безмятежное спокойное выражение. Но за ним, поняла Шанелька, сейчас что-то есть, что-то совсем не безмятежное. Знает она его, что ли? Но не обменялись ни взглядами, ни улыбками. Она вспомнила о времени. И снова удивилась, на этот раз тому, что не Крис, а она забеспокоилась. Аккуратная и обязательная Крис не терпела опозданий, но вот – стоят.
- Криси, – шепотом позвала она, трогая рукав плащика, – нам, наверное…
- О, конечно, – ответила Крис.
И осталась стоять. Новая песня кончалась, Шанелька затаила дыхание, приготовясь. Сейчас он подойдет, заговорит, улыбнется. Или сама Крис окликнет его, напоминая о какой-то где-то встрече.
Но Крис положила в шляпу еще одну бумажку и повернулась к дальнему выходу.
Вокруг снова было шумно, потому шли молча, быстро, и вылетев из стеклянных дверей вестибюля, попали в новый шум, уличный. Шанелька сгорала от любопытства, но перекрикивать машины было не с руки. И только когда вошли в скверик перед роскошным зданием, она остановилась на перекрестке аллей, где потише. Собралась спросить, но Крис сказала первая.
- Ты не узнала?
- Его? Блондин который?
- Стихи.
- Хорошие стихи, – согласилась Шанелька, – я бы сказала, прекрасные стихи. Но я…
- Это мои стихи.
Шанелька умолкла, не договорив. Первая мысль была у нее – ах, как неловко, Криси обидится, что я не помню, я же люблю ее стихи, правда, люблю… Но продолжила разговор она сразу со второй:
- Погоди. Так он. И ты. Ты ему? Я что-то…
- Хотя, не могла ты их читать, да. Я публиковала до тебя еще. До нас, в смысле. И быстро закрыла. Я думала, их вообще никто не видел.
- Так ты знакома с красавчиком? Или нет? А я вижу, ты его глазами ешь, подумала, может, приглянулся. Или приятель какой. А тут авторские дела!
- Ну… – Крис посмотрела на часы, – вот черт, опаздываем!
Они бросились почти бегом, огибая гуляющих и щурясь от вспышек фотокамер и телефонов. Шанелька держалась чуть позади, а Крис быстро шла, через вестибюль, полный нарядных людей, направляясь к стене с кассами. Почему-то оглядывалась, будто искала кого-то.
- Подожди, – Шанелька схватила ее за руку, – да стой же! Ну, опоздаем на три минутки, я ж умру и слушать не смогу. Доскажи коротко совсем. Ты его точно не знаешь?
Их обошли, церемонно извинившись, и Крис шагнула ближе к стене.
- Не знаю, знаю или нет. В-общем, я, когда повесила стихи эти. Там серия была, короткие, странные такие. Пришел какой-то. Пару комментариев анонимно мне кинул. Странные. Я ему так и ответила, странно пишете. А он мне – какое послание, такие и мысли. И сходу – подарите мне пару стихотворений? А я как раз поссорилась, ну ты знаешь, с кем. Паршиво было, сил нет. Написала ему, сердце не дарят. Глупость, конечно. Утром смотрю, ответил. Тогда я сам беру ваше сердце. Я что-то психанула, и все стихи убрала. Всего-то день и повисели. И вот…
- Думаешь, это он? – у Шанельки заблестели глаза и приоткрылся рот.
А в голове уже разворачивалась история о сердце, которое кто-то пришел и забрал, сам. Вообще без ведома хозяйки. Не так, как привычно галантно говорят, ах, он украл мое сердце, а просто просыпаешься утром, без сердца, вместо него – записка, облачными прядями через полнеба. Верну, ищи… а как без сердца искать свое сердце? Та еще проблема…
Но она одернула себя. Теперь вокруг не мир, а какой-то супермаркет с полками, успела подумать слегка сердито, но все же радуясь. Про это и говорят, оказывается, «каждое лыко в строку». Так, ты опять? И Шанелька нахмурила светлые брови.
- Не могу сказать, – Крис снимала плащ, укладывая его на стойку гардероба, – это было пять лет тому, шесть даже. А сколько красавчику? Похоже, лет двадцать пять? Не верю я, что в двадцать он способен был писать такие странные вещи.
- Ну. Не скажи. Но ладно, я думаю, все равно объяснение какое найдется. И надо подождать. Иногда подождать – самое верное.
С мудрым видом произнеся сентенцию, она уложила куртку поверх плаща и повернулась, разыскивая зеркало.
- Еще он мне приснился, – будничным тоном сказала Крис, подвигая вещи суровой даме в кружевном воротничке поверх серого халата с бейджем, – тогда же. Такой, как сегодня. Эй!
Шанелька уже тащила вещи обратно, извинительно кивая гардеробщице.
- Ты что?
- Мухой побежали обратно! Одевай свой редингот.
- Тренчкот, – оскорбилась за плащ Крис, криво суя руки в рукава, – куда обратно-то?
- Под землю. Они там наверняка стоят еще.
- У нас билеты!
- Вон толпа. Нормально их купят. Без нас.
- Их же купят! – попыталась аргументировать Крис, теперь уже торопясь за Шанелькой следом, – а как же культур? И мультур как же? Сама сказала, надо подождать! Сказала – иногда самое верное!
- Я? – изумилась Шанелька, стуча каблуками по тротуару, – ах да. Значит, иногда бывают не те «иногда». Скорее! А может, успеем еще. Кругом.
Спускаясь по лестнице, она разворачивала план:
- Мы просто познакомимся. Ну, скажем, к примеру. А, ну да. Скажем, что мы журналисты. Пишем репортаж про свободных музыкантов.
- О-о, да. Для журнала «Эсквайр»!
- А что? У меня даже бейджик в косметичке валяется. Талисман. На счастье. А потом…
- И что потом? Нож к горлу, верни мне мои четыре строфы, мать-перемать!
- Припев еще, – напомнила Шанелька, аккуратно сходя с эскалатора.
- Припев это не я, – открестилась Крис, – он сам, наверное.
- Талантище! Особенно ему «ша-ла-ла» удалась. И это вот, «оу-оу-ыыы» перед концом. Не будем мы его стыдить. Мы тихонечко возьмем телефон, адрес, имя-фамилие. И вернемся слушать «Болеро». Куда теперь?
- Туда, – махнула рукой Крис.
- Тем более я же слушала это ваше «Болеро»…
- Сосед с пятого этажа наиграл? На губной гармошке?
- Винил, я тебе говорила. Я про то, что пока там доедет оркестр до катарсиса, ну как он там, в музыке зовется…
- Скерцо, – предположила Крис на ходу.
- Так мы сто раз успеем взять телефон и вернуться.
- Ты, можно сказать, попираешь. Святыни. Уже попрала! Ладно, давай. Десять минут и мухой обратно. Мухами.

————–
Я выкладываю свои книги в бесплатном доступе, каждый текст – в нескольких форматах.
Но у меня есть яндекс-кошельки, на которые читатели могут бросить мне денег. А я еще напишу чего-нибудь летнего, южного, радостного. Или – волшебного. Или – про любовь )
Вы знаете, что я напишу это и без денег, но я безмерно благодарна читателям, которые мне помогают, особенно сейчас, когда финансовая ситуация с каждым днем все жестче и тяжелее.   
Вот номера моих яндекс-кошельков
41001206608684
4100192880543

А это номер карточки сбербанка, куда тоже можно что-то положить мне на радость
4276 8380 7056 0331

А еще я буду ОЧЕНЬ благодарна за размещенные в сети ссылки на мои книги, за отзывы и рекомендации. Я пишу, чтоб вы читали, и очень хочу, чтоб вас становилось больше )
Приятного чтения!
Лена Блонди