Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 22

Широкий проем между бетонных стен был виден из Никиного угла узкой и далекой полосой. Пока горел костерок, полоса тускло светила серой круговертью, и оттуда долетал мокрый холодный сквозняк, колыхая низкие языки пламени. Тогда у нее дрожали плечи и мерзла спина. Связанные руки теперь лежали на коленках.
…Когда кинул ее к стене, закричала, мучаясь, с выломленными за спину руками:
- Я не могу! Сидеть не могу! – и замолчала, испуганная.
Но Беляш неожиданно переполз ближе и, толкая, снял с запястий узкий ремень, позволил перенести затекшие руки вперед, и снова связал их, так что она со вздохом облегчения откинулась к шершавой стене. Облизывая языком сухие губы, следила, как он снова уселся напротив, большой, рыхлый, в растерзанной цветастой рубашке. Стащил мокрые ботинки, откинул в сторону, вытянул к огню ноги, шевеля пальцами. И нашарив рукой в темноте, вытащил початую бутылку водки. Запрокинув голову, глотнул, красный свет пробежался по кадыку, припорошенному светлой щетиной – в мелькании пламени она казалась розовой, и Нику замутило.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 21

Август медленно убредал прочь, волоча последний свой день, как истертую жарой, выбеленную тряпку. Завтра по календарю осень.
Ника повела плечами, ощущая спиной грозное движение небесных сверкающих гор, удобнее перехватила в руке шлепанцы и побрела дальше, не поднимая ног из нагретой воды. Шла по щиколотку в прибое, маленьком, еле заметном, казалось, тоже пришибленным невиданным штилем. Ниточка белой пены медленно натекала на влажный песок и отступала обратно, обессилев. Надо бы носить темные очки, но привыкнуть к ним Ника не могла, дужки давили за ушами и нос потел, так что чесалась переносица. Потому очки болтались на груди, зацепленные за пуговку старой рубашки.
Хорошо, что дом в Ястребинке почти опустел. Детей повезли в школу. Будут еще гости, в сентябре, но их мало, тихие, гуляют сами по себе, и чаще всего даже не требуют приготовленной еды, обходясь купленными в поселке консервами. На пиратской веранде собираются только по вечерам, пить чай и общаться.
Алена Дамочка получила заработанные деньги и снова воцарилась в деревенском магазине, рассказывая покупателям о зловещих проделках черного Кипишона.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 20

Зной остановил время и высушил пространство. С утра падал на травы и воду стеклянный белый свет, и казалось, все вокруг сделано из этого раскаленного стекла, тронуть нельзя, чтоб не обжечься внезапными осколками. Каждый шаг был подвигом, каждый жест и каждое слово Ника обреченно проигрывала внутри, ужасаясь тому, что вот, сейчас нужно – сделать, шагнуть, сказать или повернуться.
Но жизнь шла и, нахлобучивая утром потертую пашкину бейсболку, Ника проходила раскаленным двором в кухню, где героически громыхала кастрюлями Алена, помогала той готовить, сервировала столы, убирала опустевшие номера и встречала новых гостей. Новые гости радостно выскакивали из автомобилей, щурясь на неумолимо-приветливое солнышко, быстренько обосновавшись, спускались на песок. И сверху, бродя по хозяйственным делам, Ника, улыбаясь, смотрела, как они все медленнее курсируют с ковриков и шезлонгов в теплую воду, а после третьего купания уже и не выходят, торча шляпами и кепками из сверкания воды, как небольшое стадо африканских бегемотов. Впрочем, даже сидение в воде не спасало.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 19

Жары хватало на высушенную до соломы степь, на море – совершенно неподвижное и почти горячее. И город лежал под застывшим зноем – как под высоким стеклянным колпаком, откуда выкачали весь воздух. Редкие ночные фонари поджаривали черные улицы, лился желтый кипяток на неподвижные листья. Иногда несколько листьев, умирая, срывались с дерева, падали с еле слышным жестяным звуком. Проезжала машина, и они, порываясь за ней, отставали, мотор стихал вдали, а листья еще крутились, чуть слышно гремя. Разморенно лаяла далекая собака, вяло орали коты на детской площадке.
Ласочке приснилось, что у нее выпали передние зубы. В ужасе она щупала рукой челюсть и та под пальцами подавалась мягко, как тряпочная, а кожу ладони покалывали чужие и страшные камушки, что еще недавно блестели ровным рядком за перламутрово-розовыми губами. Обливаясь липким потом, открыла глаза и села, шаря руками по горячей подушке. Боялась поднести руку к лицу, боялась потрогать. Но язык скользнул по зубам, и она со стоном облегчения повалилась на подушку. Приснилось!
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 18

Ника сидела на крылечке, раскинув ноги и опустив вялые руки. Напротив, через слепящее белое солнечное пространство в короткой тени у веранд переминался с ноги на ногу полноватый мужчина в панамке и шортах. Стеснительно оглянувшись на Нику, медленно побрел вверх по железным гулким ступеням и, вытирая пот со лба, постучал к двери крайнего номера.
- Надежда Васильевна? Наденька, вы спите?
Из-за двери что-то невнятно пробормотали. Мужчина потоптался еще и воздел руку с потрепанной книжкой.
- Я к вам с вопросом, Наденька. Нет-нет, не выходите, а давайте я лучше к вам…
Замер, напряженно прислушиваясь. И прижимая к груди книгу, встрепенулся – двери открылись, вздувая белую занавеску. Благодарно клекоча, мужчина нырнул внутрь, занавеска втянулась за ним. И наступила тишина.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 17

Жаркие летние ночи делают поселки на побережье похожими на цветные пульсирующие сердца. А если оторваться от земли и взлететь в наполненную звездами и запахами трав небесную высоту, оттуда покажется – лежит в черном пространстве дышащая светом гроздь винограда – купно собраны яркие огни в сердцевине и к краям – все более редкие. Маленькие. Там, в середине – центральная улица, вдоль которой самые нарядные дома. На разбитую грунтовку выходят распахнутые входы в ресторанчики и бары, увешанные фонариками. В них свет будет гореть почти до утра, равнодушно следя за танцами, шумными разговорами, иногда вспыхивающими мгновенно драками. От ярких пятен света отделяются точки, покачиваясь, ерзают по темному песку, под смех и говор уводя ночных купальщиков к невидимой воде.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 16

В магазин Ника отправилась ранним утром. Отдыхающие в это время еще спят, и в прохладной бетонной коробке с широким стеклом витрины, что выходит на автобусную остановку, если и будет народ, то пара-тройка своих, поселковых. А даже если никого, то уж продавщица тетя Валя ее выслушает. Дальше все заработает само собой.
Наступая на пятки собственной тени, которая купалась в тихой утренней воде, Ника решила заранее ничего не думать, пусть оно как-то само. Позади плелся сонный Пашка, зевал с упреком, слышно было, как выворачиваются, щелкая, челюсти, но Ника не оборачивалась – сам увязался. Вдруг вспомнил о черном капюшоне, и решил побыть Нике охраной, хотя она убеждала – да вокруг сплошной народ, рыбаки мелькают, и профессора столичные бегают интеллигентной трусцой, радостно жмурясь на утреннее солнце.
- Мало ли, – авторитетно пресек возражения Пашка. И вот шлепает по воде, зевает так, что у Ники тоже сладко сворачивается набок челюсть.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 15

А потом наступил июнь. И даже в Низовом, где летний сезон начинался намного позже чем на южном курортном побережье, все отельчики заполонили отдыхающие. Да что отельчики – в каждом дворе сдавались все свободные времянки, веранды, наспех построенные халабудки и навесы, задернутые линялыми шторами. Местное население растворилось, сделалось невидимым в толпах праздных ленивых людей, и опознать аборигена можно было разве что по количеству одежды – приезжие практически не одевались, разгуливая по разбитой грунтовке в плавках, купальниках, прозрачных туниках. Автобус выгружал партию озабоченных родителей, окруженных детишками, белые лица смешивались с лицами почти черными от загара, коричневели день ото дня, уезжали, маша в окна морю и скалам, и снова белолицые подмешивались в загорелую ленивую толпу, чтоб через несколько дней изменить цвет.
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 14

Василину и Тинку привез Митя, темнея в раскрытом окне иномарки круглой стриженой головой, выставлял локоть, осторожно выворачивая машину. И когда барышни вышли, ахая, щебеча и раскрывая навстречу Нике руки с болтающимися на локотке сумочками, вылез сам, встал, неловко и независимо оглядываясь. Повел мощной шеей в вороте запыленной белой рубашки. И с одобрением уставился на Никины загорелые ноги, еле прикрытые короткими джинсовыми шортами.
- Куся, – докладывала Василина, чмокая воздух около щеки жирно накрашенными губами, – такая жара, слу-у-ушай, у меня дезик выдохся весь, ну хорошо, Митя вспотел еще больше, так мы окошки пооткрывали и ехали, Куся мимо коров и там еще свалка! А коровы, они ели пакеты. Мусорные. Рвали зубами прям. Ты мне скажи, а как же это вот – молочко прям из-под коровки? Оно же, наверное, пластмассовое совсем?
Continue reading

Елена Блонди. ЯСТРЕБИНАЯ БУХТА, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ, глава 13

Голос у Марины был сильный, гулкий, будто не говорила, а дудела в трубу. И сама казалась Нике похожей на такую, свернутую тугой улиткой с широким раструбом – геликон, что ли, называется. Не потому что была скручена или толста, а так же – ладно собрана и бронзово уверена в своих действиях и словах.
Коротко кивнув Фотию, Марина устремилась к дому, встала, твердо оглядывая фасад и уперев в бока крепкие ручки. Сверкнули очки в тонкой золотистой оправе.
- Михаил? Подойди и зафиксируй.
Из-за угла вышел Мишаня, вздыхая, выудил из кармана мятых брюк новенький блокнот в кожаной блестящей обложке. Повесил над исписанным листом клювик авторучки.
- Каждый номер, – прогудела Марина, – необходимо отделить от соседнего полотняной гардиной. Это обеспечит отдыхающим личное пространство. И – уют!
Последнее слово упало увесистой гирькой. Мишаня послушно закорябал ручкой. Кашлянул, и Марина оглянулась выжидательно.
Continue reading